Оскар. Лидия чувствует себя брошен ой. Все время, пока училась, ты не уделяла ей внимания [не вполне удачное начало разговора – он использует утверждения, начинающиеся с «ты», имеющие обвинительный оттенок].
Мерседес. На самом деле, это не совсем точно. Почти все свободное время я занималась Джеком. Хотя нет, не все. Я уделяла много внимания и Лидии [оборонительная позиция, которая мешает ей услышать то, что действительно хочет сказать Оскар].
Оскар. И она вынуждена была заботиться о Джеке. Ну, или чувствовала себя вынужденной поступать так.
Мерседес. Вообще-то в основном заботилась о Джеке я, несмотря на то что должна была уделять время еще и учебе. Но у наших детей всегда были очень тесные отношения, а Лидия хотела заботиться о Джеке [оборонительная позиция усиливается].
Оскар. Но она считает, что ты именно пренебрегаешь ею. Это я оказался способен сблизиться с ней вместо тебя. Но ей-то была нужна мама, и сейчас нужна [еще больше «ты, ты, ты»].
Мерседес. Давай-ка я тебе все объясню. Не нужно сразу на меня набрасываться. Говори только про то, что я сделала или не сделала. И добавлю, что ты все неправильно понял, поэтому мне трудно слушать и записывать за тобой [Мерседес пытается вернуть беседу в прежнее русло].
Оскар. Ой, да, извини. Я рассказываю про тебя, хотя должен про себя, а нам сказали этого не делать [примененная ею техника коррекции сработала].
Мерседес. Верно.
Оскар. Я, кажется, злюсь. Но не из-за того, что ты пошла в юридическую школу и сделала успешную карьеру – здесь я горжусь тобой. А как я радовался за тебя, когда ты вела последний процесс. Это был настоящий праздник. Ты так горячо и убедительно выступила и так здорово выглядела. Судьи тоже так думали.
Мерседес. Спасибо. Я действительно спасла это дело в последнюю минуту.
Оскар. Да, так вот, почему я злюсь? Думаю, потому, что ты накричала на меня в присутствии Лидии и этим напугала ее. А еще за то, что вы разругались на похоронах мамы.
Мерседес. О Боже, я опять вынуждена защищаться. Оскар, она расстроилась из-за того, что ее муж вел себя неподобающе, а не я.
Оскар. Не знаю, она сказала мне, что расстроена потому, что мы поссорились.
Мерседес. И поэтому, думаю, тоже. Давай вернемся к тому, что тебе нужно.
Оскар. Ну, мне нужно, чтобы ты ее выслушала, просто чтобы она выговорилась [преобразование критики в пожелание].
Мерседес. Так. Тебе нужно, чтобы я выслушала ее и не оправдывалась, как в разговоре с тобой, да? [понимание].
Оскар. Да.
Мерседес. А еще?
Оскар. Ну, видишь ли, она восхищается тобой, но думаю, боится, что не соответствует твоим запросам [осознанность: он использует в своей речи «я» вместо «ты», не обвиняя Мерседес в запугивании дочери].
Мерседес. Что? Она же – удивительная няня. Просто потрясающе, как она сохраняет самообладание в опасных ситуациях. И потом, я ведь была намного старше ее, когда окончила юридическую школу, поэтому не знаю, почему она считает, что ей нужно соответствовать чему-либо.
Оскар. И все же я знаю: Лидия не думает, что ты гордишься ею.
Мерседес. Да?
Оскар. Ты когда-нибудь говорила ей об этом?
Мерседес. Мало и редко. Мы же говорили с тобой, что, когда я росла, в моей семье не было принято никого особо хвалить, в том числе меня, и гордиться достижениями.
Оскар. Знаю, что это «несокрушимая уязвимость» для тебя [терпимость].
Мерседес. Ага. Посмотрим, как я это понимаю. Тебя бесит, что я, с твоей точки зрения, игнорирую Лидию, и ты хочешь, чтобы я выслушала все, что она хочет мне сказать. Еще тебе нужно, чтобы я прямо сказала, как горжусь ею. Так? [понимание].
Оскар. Да, точно. Может быть, еще ты ей скажешь, как ценишь ее заботу о Джеке и чуткое отношение к нему [преобразование критики в пожелание].
Мерседес. Да, это понятно. Просто удивительно, как ей удается общаться с ним. Фактически она очень многому меня научила. Так здорово, когда ты говоришь мне, что я была убедительна на том суде, поэтому мне все понятно – я должна прямо сказать, как я ею горжусь. Что-нибудь еще? [эмпатия].
Оскар. Нет, я сказал даже больше, чем хотел.
