Как соблазнить грешника

Как только фигура Спенсера растворилась в темноте, отец Ниалл взял Фиону за руку и повел через двор к конюшне. Кто-то из прислуги уже проснулся и приступил к своим обязанностям. Хотя слуги не обращали на них никакого внимания, Фиона поглубже натянула на голову капюшон, скрывая лицо. Она стояла возле ворот конюшни, нервно переминаясь с ноги на ногу, пока отец Ниалл не привел оседланную и взнузданную лошадь.

Привязав к седлу узел с вещами Фионы, он подсадил ее. Заняв место в седле, Фиона взяла в руки поводья.

— Ну, с Богом, — прошептал священник.

Не в состоянии вымолвить ни слова, Фиона молча кивнула. В горле стоял комок, еще немного, и она, не выдержав, расплакалась бы. Она чуть дернула поводья, понукая лошадь, и та бодро порысила вперед, пока не пристроилась сзади к повозке, тоже выезжавшей из замка. Воины, охранявшие повозку, даже не покосились в ее сторону, как будто никто не ехал следом за ними. План, задуманный отцом Ниаллом, начинал понемногу осуществляться. Впрочем, Фионе стало интересно, сколько же заплатил отец Ниалл воинам, чтобы те не заметили их одинокой спутницы. Как только они выехали за ворота замка, волнение Фионы сразу уменьшилось. Однако, взглянув на воинов из охраны, она опять разволновалась. А что, если ее узнают? Тогда ее остановят и начнут расспрашивать. Возможно, очень возможно, дадут знать Гэвину, а о том, что случится потом, ей не хотелось думать совсем.

Фиона глубоко вздохнула, чтобы немного успокоиться. Ее лошадь шла, поматывая головой то вверх, то вниз, и в такт движениям животного взволнованно колотилось ее сердце. Кое-как Фионе удалось взять себя в руки. Но по-прежнему ее беспокоили смутные видения, возникавшие в ее воображении: в замке поднимают тревогу в связи с ее исчезновением и ее, беглянку, хватают и отвозят назад.

Что было тому причиной — везение ли, судьба ли, или справедливость, но ее никто не хватал, и все шло тихо и гладко.

Сопровождавшие повозку воины не обращали на Фиону никакого внимания, словно ее не было вовсе. Стуча копытами и громыхая колесами на ухабах, процессия проследовала через деревню. Дорогу затянуло утренним туманом, однако, по мере того как светало и пригревало солнце, туман таял и рассеивался. Но все еще было холодно, судя по клубам пара, выдыхаемого лошадьми.

Холодный воздух приятно бодрил. Фионе захотелось вдохнуть его полной грудью, радостно крикнуть и погнать лошадь во весь опор. Но как бы ей ни хотелось увеличить как можно быстрее расстояние, отделявшее ее от Гэвина, не стоило забывать об опасностях, подстерегавших в дороге. Поэтому она ехала не спеша, точно с такой же скоростью, с которой двигалась вооруженная охрана, бдительно поглядывавшая по сторонам и даже время от времени высылавшая вперед дозорного, чтобы проверить, безопасна ли дорога.

С одной стороны, ехать под охраной было удобно и безопасно, но с другой, Фиона не могла не понимать: чем дольше она будет ехать вместе с воинами, тем выше вероятность, что они ее узнают. Вот почему она старательно держалась в самом конце процессии, прямо за повозкой, глотая пыль, поднимаемую скакавшими впереди всадниками и колесами повозки.

Ее исчезновение заметят не скоро, скорее всего через несколько часов, а когда спохватятся, будет уже поздно. За деревней дорога сворачивала в долину, еще погруженную в туман, довольно густой, в котором вообще ничего нельзя было разглядеть. Хороший знак, подумала Фиона, теперь точно не догонят.

Но сердце сдавливала невообразимая грусть.

Несмотря на старания отца Ниалла и тщательно продуманный план, отъезд Фионы не для всех остался незамеченным. Эйлин, на душе у которой почему-то было тяжело и тревожно, спала плохо. Она ворочалась в постели без конца, пока не поняла, что все равно не заснет, и в итоге поднялась ни свет ни заря.

Она не могла отрицать, что будущее, которое до приезда в замок Гэвина казалось ей ясным и определенным, теперь представлялось ей неустроенным и непонятным. По пути сюда ее сердце замирало от предвкушения счастья, но по приезде, вот уже спустя несколько дней ее не переставая мучила скрытая, непонятная тревога.

Граф был любезен и добр, но казался далеким, чужим и, как это ни удивительно, каким-то потерянным. Эйлин прекрасно понимала, что он, как и она, следовал велению долга, и все же надеялась на нечто большее. Поданный им какой-нибудь знак, что он доволен происходящим, — что-нибудь вроде восхищения в брошенном на нее взгляде, проявление нежности и привязанности, которое со временем могло перерасти в любовь.

Мечтать о любви — не слишком ли много она хотела от своего будущего мужа? Может она просто глупа? Или чересчур наивна?

Эйлин металась взад-вперед по своей небольшой спальне, мысли вихрем носились в ее голове, не давая покоя. Ей захотелось подышать свежим воздухом. Не желая будить служанку, она набросила на плечи плащ и тихо выскользнула наружу.