Как шутит Судьба (СИ)

— Ложись отдыхать. Я завтра буду дома, можем что-нибудь поделать вместе, — монстр неловко улыбнулся и отпустил руку подруги, с сожалением отмечая, как внутри неприятно шевельнулась пустая оболочка, словно налитая бесчувственной анестезией, искажающей любое восприятие действительности до неузнаваемости. Возможно, будь душа живой, она бы ёкнула от ее касаний… Монстр молча ушел к себе, ещё раз улыбнувшись Сати и, махнув ладонью на прощание, скрылся в своей комнате, тихо щёлкнув дверью. Сати облегчённо вздохнула и поспешила забраться под одеяло на диване, поджав под себя замёрзшие босые ноги и накрываясь до самого носа. Кажется, это были его одеяло и подушка: они так сильно пахли Инком, что сероглазая зарылась в носом в мягкую ткань, подолгу вдыхая приятный сладковатый аромат вещей, представляя, что их обладатель был сейчас прямо здесь. Душа болезненно сжалась, не чувствуя того, к кому ее так тянуло… Отчаянно желая как-то помочь, даже поделиться собой, если бы это могло исправить ситуацию, однако это было невозможно… Сати тихонько заплакала в подушку, окрапляя ткань беззвучными слезами, напитавшими ее прохладной солёной влагой, пока девушка, наконец, не уснула неприятным, тяжёлым сном до самого утра.

За окном забрезжила дымка рассвета, пустив первые солнечные несмелые блики на стену комнаты над диваном, превращаясь в рыжее марево с каждой минутой, из-за прогревания воздуха. Сати с трудом разлепила веки, не сразу понимая, где она, ненадолго замерев, восстанавливая последовательность событий и собственных вспугнутых мыслей. Она тихонько села, прикрываясь одеялом и осматривая пустую гостиную, где подсвеченные утренним светом вещи и предметы приобретали свой чарующий шарм, разлагая лучи до тысяч цветных пятен и солнечных зайчиков, создавая иллюзию калейдоскопа на стенах. Инк специально задумал все так, чтобы свет менял привычные образы вещей, стоило ему попасть в окно прямыми лучами. Это было по своему гениально, и Сати уже не в первый раз восхищенно рассматривала бликующую круговерть цветов в гостиной. Это успокаивало и поднимало настроение: девушка хорошо отдохнула, а расколотая душа, наполненная красками, теперь не болела, и об этой проблеме можно было забыть на несколько недель, как минимум.

Сонно потянувшись и широко зевнув, она тихонько выбралась из пригретого вороха одеяла, сожалея о том, что холод дома обжигал не хуже снега. Сероглазая тихой тенью скользнула на кухню, пока хозяин дома спал, намереваясь согреть воды и сделать чай, чтобы он смог дать тепло изнутри. Поставив красную утварь в белый горошек на плиту, она с ногами забралась на подоконник, залитый солнцем, сжавшись там в комок, обнимая голые колени и наслаждаясь тем, как светило ощутимо грело кожу: девушка невольно сравнила себя с хрупкой бабочкой, что по утрам была вынуждена точно так же греть на солнце крылья, прежде, чем взлететь. И так кстати ее мыслям по ту сторону стекла прилетела красивая темная нимфалида, приземляясь на деревянной раме, слегка покачивая иссиня-черными крыльями с кремовым ободом по краям и насыщенными рядами лавандовых пятнышек вдоль него{?}[Описан вид бабочки - траурница.]. Насекомое потешно топорщило тонкие усики, чуть шевеля ими и немного выпуская тонкую нить хоботка, словно пробуя дерево на вкус. Пушистое тельце существа приятно поблескивало в теплых лучах, и Сати затаила дыхание, боясь неосторожным движением спугнуть маленькое живое чудо.

— Я сам их создал, — раздался над самым ухом тихий голос, заставив вздрогнуть и порывисто обернуться, встречая разноцветный взгляд зрачков в опасной близости от себя: Инк склонился к ней вплотную, уперев руки в края подоконника, отрезав все пути отступления. Девушка нервно сглотнула, вновь отворачиваясь к насекомому, что продолжало раскрывать и схлопывать за спинкой хрупкие крылышки.

— Красиво… — тихо прошептала она, чуть жмурясь от приятного тепла и чувства чужого мягкого дыхания за затылком.