Как сделать детектив

Именно поэтому столь популярен шпионский роман. Он находится на пересечении романа-загадки, черного романа, романа-ожидания и научной фантастики. Он использует все возможные приемы, чтобы испугать, заинтриговать. Он делает вид, что отвечает на единственный вопрос, действительно занимающий умы: суждено ли нам выжить?

Эволюционировал жанр поразительно быстро. До первой мировой войны шпион считался настолько отвратительным субъектом, что появлялся только в скверных романах-фельетонах. Но война разъяснила всем читателям, какую роль играет Второй отдел, растолковала, какое это грозное оружие — разведка. Раз шпион — солдат, а не предатель, которого пристреливают как собаку, место в романе ему обеспечено. В тот же миг контрразведчики стали героями. В период между двумя войнами развитие шпионского романа шло по нарастающей. Поначалу он еще сохранял специфические особенности, условности «народного романа»: таковы, к примеру, многочисленные подвиги капитана Бенуа, описанные Робером Ш. Дюма. Коренным образом изменил жанр Пьер Нор, автор «Двойного убийства на линии Мажино». Он первый понял, что шпионский роман можно построить как детектив. У них похожие тайна и расследование, разведчик и контрразведчик ведут беспощадный бой, как преступник и сыщик; только шпионский роман более «правдив», чем детектив, поскольку отталкивается от исторической реальности. Кажется, что поэтика обоих жанров совершенно идентичная.

На самом деле это абсолютно неверно. Шпионский роман может сколько угодно заимствовать приемы у детектива — природа его иная. Что бы ни делал шпион, он никогда не будет подлинным преступником. Он выполняет задание. Он убивает по приказу. Законы войны его заранее обеляют, извиняют, оправдывают. Он не от мира сего, он член тайного общества, его подвиги чужды нам. Напротив, детективный роман показывает, как возникает из глубин повседневности неведомая, тревожная реальность, которая угрожает нам, ломает привычный порядок вещей. И в этом принципиальная разница.

Война — это привычный, организованный хаос. А тайну рождает хаос противоестественный, неприемлемый для нас, и потому ей нет места на войне. Шпионский роман переносит нас в область исключительного. Все удары дозволены, любая ложь разрешена. По сути, ничто не должно нас удивлять. Но если тайна превратилась в рутинную секретную операцию, следствие низвел ось до уровня слежки: надо не разоблачать чудовище, а «локализовать» противника. Военный шпионский роман — это прежде всего роман действия, событий, то есть «народный роман», роман «плаща и шпаги». Это подтверждает история жанра.

После 1944 года наступил мертвый сезон. В течение пяти лет в тайную войну были вовлечены тысячи людей. Подпольщик стал более популярен, чем классический тайный агент. Приключения бойцов Сопротивления были интересней шпионских романов. Но начинают выходить мемуары. Открываются архивы. Выясняется, что дело Цицерона, к примеру, могло оказаться поважней Сталинградской битвы. Книга Пьера Нора «Мои друзья убиты» познакомила читателей с принципами деятельности разведки и контрразведки, с техникой дезинформации противника. Тайный агент — отнюдь не авантюрист, как полагают некоторые, он проходит подготовку в специальных школах, обучается шпионажу как ремеслу. Понемногу, благодаря журналам, газетам, кино, читатели изменили свое первоначальное, наивное представление о «пятой колонне». Но все же до возрождения шпионского романа оставалось еще несколько лет. Пьер Нор продолжает писать, но не ему суждено было обновить жанр. Военный шпионский роман умер. Ему на смену пришел политический шпионский роман — в соответствии с разделом мира на две сферы влияния.

Жан Брюс первым извлек пользу из холодной войны. Он создал агента ОСС 117, человека с необычной судьбой, и положил начало серии «Черный поток», которой все предрекали неудачу. Но ее основатель Арман де Каро сразу почуял, куда ветер дует. Продемонстрировав исключительную проницательность и компетентность, он сделал ставку на шпионский роман нового типа. Партия была выиграна за несколько месяцев.