Как русин по тому свету слонялся

Наконец прошло ее время, и она улетела на тот свет, напоенная горьким ядом, ибо никто не вспомнил о ней добрым словом, никто — казалось — даже не заметил, что посреди живых не стало одного, и то не самого худшего да и не последнего среди всех. Вороша целый ад боли и сожаления, полетела душа обычной солнечной тропой, но быстро с нее сбилась. Была эта душа очень грешна, так и очевидное дело, что блудная тропа завела ее прямо в ад.

II

Пришел русин к адским воротам и даже стучать не понадобилось. Ад, как известно, всегда стоит отворен и ворота имеет широкие, а в воротах все толпа и давка, так что никто и не заметил, как наш русин вместе с другими грешниками вошел в середину той «юдоли», полной «огней неугасимых» и «червяков неусыпных».

Вид ада разочаровал его очень. Думал, что найдет какие-то бездонные пропасти, страшилищ, муки и истязания, которых ни глаз не видал, ни ухо не слыхивало. А меж тем куда тебе! Какие-то серые, будто штыки, будто пески, без конца и края, без зелени, без леса, без реки; вверху что-то, будто небо, только черное, как смоль, без солнца и без звезд, — одним словом, околица нуждающаяся и скучная до высшей степени. А меж тем небом и той землей, будто черные тучи, ползали рои душ грешников, которые блуждали без призору, без занятия, без труда, без радостей, но и без никакой особой муки, кроме невыносимой тоски.

«Ага! — подумал русин. — Ишь, чем те чертяки проклятые хотят допечь человека! Якобы — живи себе, летай, плавай, по стенам дерись, но не делай ничего. Хитро удумали! Тоской хотят доконать, потому что знают, что для хозяйского детины труд — это первая основа жизни. Но не дождетесь вы, поганцы, чтоб я тут поддался вашему правилу!»

Лютый был русин. Так много лютости принес с собою со свету, что посмел делать в аду все на злость и наперекор.

«Все равно мне, — думал себе. — Раз уж человек добрался сюда, то хоть погуляю себе и залью чертям горячего сала за шкирку».

И давай метаться по аду, как ужаленный, переворачивая, разбивая и толча все, на что только набредал по дороге. Но проклятая равнина была так бесконечно длинна, препятствий не было никаких, а разбивать бедные грешные души не было никакой приятности.

«Что они мне? — думал русин. — Вот если б так черта какого сшибить, то было б хорошо!»

Да вот никакого черта и в помине не было видно.

«А это каково? — подумал русин. — Быть в аду и черта не видеть — чу, это уж последний позор! Но погоди ты, антипка, одного за другим сейчас я тут повыманиваю вас!»

Сел посреди болота и начал руками и ногами месить адскую грязь, лепить из нее вальки и кирпичи и укладывать в кучи. Наконец, когда того добра наготовил уже достаточно, поднял руку, чтобы перекрестить его, и крикнул:

— Ну, господи, помогай!

В тот миг явился сбоку от него красивый паныч в шапочке с петушиным пером, в зеленой курточке и в красных штанишках в обтяжку, с блестящей лесочкой в руке.

— А что ты, человечек, здесь делаешь? — спросил сладенько у русина.

Русин по давней привычке снял перед панычем свою засаленную здоровенную войлочную шляпу и сказал:

— А то, пан, хочу тут церковь соорудить.

— Что? Как? — запищал паныч. — Как посмеешь? Разве не знаешь, где ты?

— Да вроде знаю, что в аду, — сказал русин, почесывая затылок, — но не знаю еще, какие тут порядки. Батюшек вижу тут довольно, ну да и подумал себе: выстрою церквушку, так мы бы и поселились здесь все вместе из нашей парафии.

— Не знаешь, какие тут порядки? — завизжал паныч и замахнулся на русина своей палочкой, которая вдруг сменилась на огромную железную дубину. — Погоди, я тебя научу нашим порядкам!

И не успел ударить, как русин вырвал у него дубину и как отведет руку, как всадит черту его собственной дубиной по хребту, тот аж взвыл, точно целая сотня волков, закрутился вихрем и полетел к старшему черту с жалобой.

Безмерно утешился русин, ухватив дубину руками.

— Ну, теперь уже не буду скучать! — крикнул он. — Я им вот сею палицей стольких дыр во всех стенах наделаю, что им и крахмала расхочется! А-ну, опробуем помост!

И начал работать вовсю, ковыряя и выбивая дубиной дыру в помосте. Спустя несколько здоровенных ударов услыхал, что дубина пролазит насквозь через какой-то негрубый слой, которым был отделен верхний адский этаж от нижнего. Из дыры начал выбиваться густой вонючий дым.

— Ага, чертяки проклятые! — крикнул русин. — Эй, смотрите, люди добрые, — кричал он грешникам, что окружили его широким кольцом, как бесчисленная стая ворон и галок, — взгляните только, что это за бестионы! Здесь наверху морят нас холодом и потемками, а сами сидят в тепле и огонек себе жгут да светят. Но ждите, доберемся мы до вас. Эй, кто отважный, ну-ка за мной! Ломайте помост, будет и нам видно тепло!