Как разрушить мою подростковую жизнь

– Эми, проходи, – сказала мама Джессики, открывая мне дверь своей квартиры на шестом этаже. – Джессика в своей комнате.

Поднявшись по знакомым белым лесенкам, я нашла Джессику за компьютерным столом, сверлящую взглядом клавиатуру своего компьютера.

– Ты же не смотрела опять почту Митча?

Не посмотрев на меня, она ответила:

– Конечно же, я так и поступила. Он даже не догадывается. Я читаю все его письма, а потом помечаю как непрочитанные.

– Джесс, если ты не доверяешь ему, тогда порви с ним.

Она развернулась на стуле, чтобы видеть меня.

– Эми, в канун Нового года он признался, что любит меня. Никто после Того-Самого-Парня не говорил мне, что любит.

Тот-Самый-Парень – это Майкл Гринберг. В прошлом году Джессика лишилась с ним девственности. Сразу после этой грандиозной ночи для Джесс он исчез, сломив ее веру в отношении всех парней. До сих пор она не рассказала мне – лучшей подруге в мире – о произошедшей ситуации с Майклом. И как только я произношу его имя вслух, она пулей вылетает из комнаты.

– Он сказал это в порыве страсти?

– Его руки были под моей кофтой.

Ладно, не буду констатировать очевидное. Типичное «я люблю тебя, давай перейдем на новый уровень». Внимательно посмотрев на Джессику, я поняла, что она больше не хочет об этом говорить.

Я взглянула на её гардероб, чтобы посмотреть, нет ли там новой одежды, которую я могла бы одолжить. Я сразу приметила серую футболку с розовой надписью.

– Где ты раздобыла ее?

– Не знаю, мама купила.

– Она великолепна, – как и всегда, я чувствую себя как дома. Лучшие подруги делятся одеждой, секретами и советами красоты. Полагаю, еще и парнями. Я встречалась некоторое время с Митчем прежде, чем он начал гулять с Джессикой. Я сняла свою кофту и переоделась в серую футболку. Она мне нравилась до тех пор, пока я не посмотрелась в большое зеркало на двери шкафа. Футболка слишком маленькая и ужасно обтягивает мою грудь.

Разочарованная, я сняла футболку и начала изучать свой бюстгальтер, приподнимающий грудь, в отражении зеркала.

– Что ты делаешь?

Уперев руки в бока, я посмотрела на розовое кружево.

– В этом лифчике моя грудь кажется обвисшей? – я приподняла грудь, чтобы посмотреть, как бы она выглядела, если была бы зафиксирована лучше.

– Сейчас она практически прижата к твоему подбородку, – Джессика разочарованно вздохнула. – Я бы хотела иметь грудь как у тебя. Парни любят твою грудь.

– Она обвисает, – сказала я, убрав руки от груди. – Что бы я не делала, они выглядят, словно… весят больше двух килограмм каждая.

Стоит уточнить, что я никогда не взвешивала свою грудь. Уверена, она не весит более двух килограмм. Я повернулась к лучшей подруге.

– Джесс, у тебя великолепная грудь, а главное, она не обвисает.

– Ага, а еще она почти что миф. Моя грудь выглядит потрясающе лишь потому, что на прошлой неделе я купила лифчик Fantasy, – она приподняла футболку, чтобы продемонстрировать мне пуш-ап, в котором ваты больше, чем в зимнем пальто моей мамы. – Мне приходится носить его для того, чтобы создать видимость, что у меня хоть что-то есть.

Дверь спальни Джесс открылась, и вошел надоедливый, чрезмерно энергичный двенадцатилетний брат Бен. Его глаза широко распахнулись, когда он увидел нас в одних лифчиках. Закричав, я прикрыла грудь руками.

– Пошел вон, мелкий нахал, – закричала Джесс, отдергивая футболку.

– Вы сравниваете свои сиськи? – смеясь, спросил Бен. – Эми, а они настоящие?

Мы с Джессикой одновременно схватили подушки с кровати и кинули в дверь, но Бен успел пинком захлопнуть ее.

– Кстати, ужин готов, – заливаясь смехом, крикнул он.

Когда несколькими минутами позже мы спустились на кухню, Джесс, прежде чем сесть на свое место, ударила своего брата по затылку.

– Ой!

– Если в следующий раз ты не постучишь прежде, чем войти, я сфотографирую тебя в душе и разошлю фото по почте всей школе.

– Перестаньте, – сказал мистер Кац, надевая кипу^[13] и жестом призывая Бена сделать то же самое.

На кухне Джесс и я расставляли чашки, наполненные яблочным супами маца, на стол.

Миссис Кац, поставив два подсвечника Шаббат со свечами, начала искать спичечный коробок в буфете.

– Эми, не хочешь ли ты воздать почести?

Я? Обычно я смотрю, как Джессика или ее мать зажигает свечи, и молюсь на иврите.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

Комнату наполнила тишина. Прочистив горло, я чиркнула спичкой по коробку и зажгла свечи. Когда они загорелись, я прикрыла руками глаза и произнесла:

– Baruch ata Adonai Eloheinu, melech ha'olam, asher kid'shanu b'mitzvotav v'tzivanu ll'hadlik ner shell Shabbat. Благодарю Тебя, Господь, Бог наш, Король Вселенной, тот, кто делает нас святыми через Свои заповеди и приказывает разжигать свет Шаббат.

Оставив свечи в углу, я заняла свое место, когда миссис Кац спросила меня:

– Эми, ты загадала желание?

– Желание?

– Да, над свечами. По нашему обычаю, после молитвы мы молча обращаемся с просьбой к Богу. Или же благодарим Господа... можно сказать все, что у тебя на сердце.

Поднявшись и вернувшись к горящим ярко-желтым свечам, я закрыла глаза и подумала о том, чего бы мне хотелось сказать.