Как разлюбить идеального бабника?

— Скажи, Лена, а что именно тебя так выбило из колеи? Ты настолько сильно любишь этого Лео?

Я молча смотрела перед собой, размышляя. Вопрос поставил меня в тупик.

— Дай угадаю, — Глеб решил прийти мне на помощь, видимо, устав лицезреть мою растерянную физиономию. — Ты из очень хорошей семьи с крепкими семейными традициями?

— Ну это-то тебе откуда известно?! — взвыла я, едва не выплеснув вино в лицо этого всезнайки-психолога.

— Тихо, тихо, — Глеб осторожно погладил меня по волосам и по щеке. — У тебя на лбу написано: «Девочка из очень хорошей семьи». И во всём твоём поведении сквозит это. Потому я едва не поверил в чудо, когда, работая с вами на фотосессии, увидел в твоих глазах настоящую, неподдельную страсть.

— Страсть?! — я поперхнулась виноградом, и Глебу пришлось похлопать меня по спине.

— Вот именно, — Глеб был невозмутим. — То есть, я прав. Тут дело не в огромной, всепоглощающей любви, а в «подходящести» Лео. Во всяком случае, тебе он представлялся именно той партией, которая поможет тебе достойно продолжить традиции. Ты поставила всё на эти правильные отношения, и теперь не знаешь, что сказать родителям. Для тебя смерти подобно то, что ты «не соответствуешь» и можешь их «разочаровать».

— Да пошёл ты, — я устало махнула рукой, прекратив сопротивление.

Этот паршивец знает меня лучше, чем я сама. Откуда он взялся на мою голову?!

— Скажи, Лена, с чего ты взяла, что родители ждут от тебя «продолжения традиций»? Они говорили тебе об этом когда-нибудь? Давили на тебя?

— Как ты смеешь? Никто на меня не давил, — я заводилась всё сильнее. — Ты знать не знаешь моих маму, папу, бабушку и дедушку! И братьев моих не знаешь. Я их всех обожаю, а они — меня. Они никогда не давят на меня! Просто…просто…это как-то…

— Как-то по умолчанию, да? Что и требовалось доказать. Если ты поступишь не так, как все, никто из семьи тебя не осудит и не станет любить даже на грамм меньше. Эти «семейные ожидания» придумала ты сама, от и до. А семья тебя будет любить и принимать всегда, потому что ты по определению не можешь совершить подлость или гадость. В тебе никто не усомнится даже на миг.

— Глеб! — предостерегающе начала я.

— Что «Глеб»? Двадцать девять лет уже Глеб. Не спорь. И прекрати грызть себя всякими глупостями.

— Откуда ты всё знаешь?!

— Не поверишь, у меня тоже есть мама, папа, бабушка, две сестры и пятеро племянников. Я люблю их всех, а они любят меня. И никогда не давят на меня. Принимают таким, какой я есть.

— А что в тебе можно не принять? — пожала я плечами.

— Мои убеждения, например.

— Так ты что же?… — я не смогла продолжить, сражённая страшной догадкой.

Глеб захохотал. Потом быстро поцеловал меня в щёку.

— Успокойся. Совсем даже наоборот. Я очень люблю женщин. Слишком люблю. Люблю настолько, что не могу принадлежать всегда одной женщине, когда вокруг столько красоты. Я классический бабник, и ничуть не стыжусь этого.

— Ааа, вот оно что! Ну это неудивительно, — я усмехнулась. — Все вы такие. Почти все.

— Ага, но все, кроме твоих папы, дедушки и братьев.

— Да.

— А по мне, так я гораздо более порядочный человек, чем твой Лео. Я никогда никому ничего не обещаю, не говорю слов любви, не клянусь жениться и хранить верность. В моём лексиконе нет слов: «всё серьёзно», «я только твой». Я предупреждаю женщину сразу, что наши отношения конечны, и я с ней ровно до того момента, как встречу другую женщину, которая мне понравится. То же касается и её, если она встретит другого. Я никогда не лгу и никому не изменяю. Я не вступаю в новые отношения, не разорвав прежние. У меня есть свои семейные ценности: я женюсь только тогда, когда почувствую, что встретил ту женщину, которую уже не захочу заменить другой. Измена неприемлема для меня. Вот так-то.

— Удобно устроился, молодец! И женщины соглашаются?

— Конечно. Я не связываюсь с малолетками, с романтическими юными барышнями, с замужними женщинами. Никогда. А свободных, самодостаточных женщин очень много. Женщинам приятно внимание, умная беседа, ухаживания, регулярные, качественные близкие отношения.

— И до сих пор никто не прибрал тебя к рукам? Не верю. Ведь ты не альфонс и не жиголо, это очевидно.

— Пытались, но я всегда начеку.

— Конечно, ты женишься. Лет в восемьдесят пять, когда остановишься по независящим от тебя причинам.

— Цинично, Лена! Но думай, что хочешь. Всё равно я честнее и порядочнее Лёнчика.

— Да кто ж спорит? В общечеловеческом плане, — да. А для… — я вовремя осеклась и не продолжила фразу.

— Для тебя? — улыбался Глеб. — И для тебя я лучше. Ты поймёшь это, и у нас будет всё просто волшебно.

— Никогда, — икнула я. — Мне только тебя и не хватало для полного счастья.

— Ты сама это сказала, и ты полностью права, — продолжал улыбаться Глеб.

Мы выпили всё вино. Глеб уложил меня спать, убрал остатки закуски в холодильник, составил посуду в раковину и вызвал для себя такси.

— Двери у тебя захлопываются? — он склонился ко мне, а я пыталась сфокусировать взгляд на его лице.

— Да, — сонно ответила я. — Ты зачем меня раздел?