Как разграбили СССР. Пир мародеров

Тут надо сказать, что, когда Виктор Степанович стал премьер-министром, первая его официальная поездка была в Санкт-Петербург, а первая его встреча была в Санкт-Петербургском научном центре Академии наук со всеми членами нашей академии, директорами институтов, с научной общественностью города. Черномырдин в это тяжелое время помогал Академии наук, его отношение к науке — не буду говорить о других областях — было очень хорошим. Я прекрасно помню, как ходил с нашими проблемами в Белый дом, еще не будучи депутатом, и Черномырдин вызвал первого замминистра финансов Андрея Вавилова и сказал: «Ты знаешь этого человека? Когда он к тебе обратится, ты ему поможешь». Но тем не менее в тот раз пришедшим ко мне от имени Черномырдина людям я ответил категорическим отказом войти в «Наш дом Россия». Но случилось так, что в то время я усиленно пробивал строительство научно-образовательного центра, в котором должны были расположиться научные лаборатории, наш лицей, много еще чего. Проект был сделан еще в советское время, площадку под строительство выделила мэрия Санкт-Петербурга 21 августа 1991 года, а в 1992 году в Академии наук я даже уже заложил 1,5 миллиона рублей под строительство этого корпуса. Но вскоре эти деньги превратились в труху. Все мои обращения в правительство, а также к Борису Николаевичу Ельцину не имели никакого эффекта.

В этих условиях ранней осенью 1995 года я встретился с Черномырдиным, который приехал в Санкт-Петербург. Заранее зная, что он приедет, я подготовил целый ряд бумаг по проблемам санкт-петербургских научных учреждений Академии наук. После совещания, которое проводил Черномырдин, он пригласил меня в резиденцию К-2 на Каменном острове, где мы проговорили два с лишним часа. Я отдал свои бумаги, а через пару дней мне позвонил Андрей Вавилов и сказал, что на бумаге по строительству корпуса научно-образовательного центра есть резолюция Виктора Степановича о выделении 40 миллиардов рублей (8 миллионов долларов по тем временам) — такова была сметная стоимость проекта. «Вам перевести деньги в рублях или в долларах?» — спросил Вавилов. Я ответил, что в долларах. Деньги пришли, и мы получили возможность начать строительство. А еще через несколько дней позвонил помощник Черномырдина и спросил: «А как насчет «Нашего дома Россия»?» Я сказал: «Да», потому что не мог в этой ситуации сказать ничего другого. Так я и оказался в Думе.

— Но хотя бы с пользой для науки?

— Наука тогда была в ужасном положении, и мы в Госдуме пытались ее спасти, разрабатывая закон о науке. Но все мои предложения по этому поводу фракция «Наш дом Россия» не поддерживала. Более того, вскоре фракция вызвала меня на свое заседание, чтобы пропесочить за то, что я голосовал за музыку Александрова к гимну России, а не за музыку Глинки. С этого заседания я ушел, заявив, что не желаю присутствовать при рассмотрении персонального дела Алферова. А спустя еще две недели, когда Володя Рыжков, который был у нас руководителем фракции, сказал, что я не имею права подписывать импичмент Ельцину: «Фракция постановила, что тот, кто подписывает, не может состоять в нашей фракции», я сказал: «Замечательно!» — и написал заявление о переходе от Рыжкова-младшего к Рыжкову-старшему во фракцию «Народовластие». А все это время КПРФ, и в частности Иван Иванович Мельников, который был председателем комитета Госдумы по науке и образованию, меня поддерживали, с ними я находил полное ’взаимопонимание. На следующих выборах они обратились ко мне с просьбой бал-дотироваться в Госдуму в списке Компартии. С тех пор я в их списке, и хотя являюсь беспартийным, но полностью разделяю программу и практическую деятельность КПРФ.

Санкт-Петербург, февраль 2010 г.

АЛЕКСЕЙ СОЛДАТОВ

Солдатов Алексей Анатольевич — один из создателей отечественного Интернета. Родился 25 ноября 1951 г. в г. Москве. Доктор наук Работал директором по научному развитию РНЦ им. И.В.Курчатова. В 2008—2010 гг. — замминистра связи и массовых коммуникаций России. Проректор МГУ.

— У многих есть устойчивое заблуждение, что советская власть сама по себе препятствовала прогрессу, например, в сфере массовых коммуникаций. Между тем Интернет был уже в СССР. Первый выход во Всемирную паутину помните?

— Помню, хотя лично не участвовал. Это произошло в августе 1990 года. В Курчатовском институте я руководил подразделением, в котором были вычислительный центр и внутренние сети. После того как мы осознали, что это дело интересное и хорошее, связались с финнами. Ну, это известная история. Юниковская часть наших товарищей связалась с юниковской частью Финляндии. Почему с Финляндией? Потому что тогда автоматическая международная телефонная связь была только с финнами. А уже после этого сеанса интернет-связи мы поняли, что Интернет может быть интересен не только для узкого сообщества специалистов.

— Разрабатывая собственные сети, Вы, разумеется, оглядывались на Запад, где Интернет развивался полным ходом. То есть открытием Ваша деятельность не была?