Как разграбили СССР. Пир мародеров

Кстати, сами кумиры вовсе не прочь брать на вооружение политику, если им надо оправдаться. Тот же Кобзон, как и скульптор Церетели — тоже присутствующий в этой главе, изуродовавший благодаря дружбе с Лужковым постсоветскую Москву немыслимых размеров поделками (вот дали волю-то!), причины своих проблем с правоохранительными органами, журналистами, общественным мнением объясняет в этой книге тем, что на самом-то деле, мол, мстили не ему, белому и пушистому, а Лужкову, до которого добраться впрямую у врагов руки были коротки. Полноте, Иосиф Давыдович! Только одного вашего рукопожатия с Япончиком довольно, чтобы отныне делить вашу биографию на «до СССР» и после его гибели. К слову, сам Иосиф Давыдович считает, в отличие от Макаревича, разрушение Советского Союза злом, и хорошо, если к такому выводу он пришел не в минуты травли и общественного остракизма, а на основании объективных наблюдений и впечатлений. Хотя в последнее мне, честно говоря, верится с трудом, ибо помнит Россия заливающегося соловьем у Белого дома в августе 1991 года Иосифа Давыдовича Кобзона, новоиспеченного защитника демократии и ее будущую жертву.

Выходит, поделом?

Вопрос, признаюсь, сложный. Конечно, можно снисходительно пожать плечами: сложное время, общий раздрай в умах, занесло мальца творцов не туда, куда надо, так ведь все наладилось, сидят они теперь смирно: один с орденом на лацкане пиджака, другой в Госдуме, про Общественную палату мы уже вспоминали. Так-то оно так. Но, во-первых, прикиньте, если бы, скажем, время сейчас на дворе стояло не стабильное путинское, а демократическое чубайсовское, как бы вели себя наши кумиры? Быть может, сливались бы в общем хоре у стен Кремля по поводу очередной годовщины независимости Московского государства. (Макаревич, кстати, тоже пел в августе 1991-го у Белого дома). Им-то что страна? Пространство для чеса, а он и за границей — в Уральском, например, государстве — чес. Напоминаю, моя книга посвящена последствиям распада Советского Союза, а не анализу творчества уважаемых певцов. А их роль и в разрушении Советского Союза, и в последующих разрушительных уже для российской государственности процессах вполне осязаема.

Косвенно идеологическую ее сторону мы уже рассмотрели, но ведь были у наших героев и вполне антигосударственные, так сказать, дела. Макаревич вместе с «Машиной», например, несколько лет поддерживал Союз правых сил, выступал с концертами в его поддержку и даже, если верить Подгородецко-му, выгнал его прочь из группы по просьбе Чубайса. Правда, сегодня, когда антигосударственная суть СПС нашла официальное подтверждение у власть предержащих, Макаревич от этой партии и ее наследницы шарахнулся как черт от ладана, сидит и аполитично поит пивом Медведева. «Я не занимаюсь политикой», — сказал мне Андрей Вадимович за рамками интервью. Давно ли? Политика отныне вас сама найдет. Даром, что ли, коготок увяз? Как это там у вас? «Он пробовал на прочность этот мир каждый час. Мир оказался сильней». Советский мир.

АНДРЕЙ МАКАРЕВИЧ

Макаревич Андрей Вадимович — певец, поэт, композитор. Родился 11 декабря 1953 г. в Москве. В 1969 году основал группу «Машина времени». В дни ГКЧП выступал перед защитниками Белого дома. Бывший ведущий телепередачи о кухне и пище «Смак». Имеет орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени. Народный артист России.

— Почему у Вас ордена не надеты, Андрей Вадимович?

— Я в них только сплю, а когда просыпаюсь — сразу снимаю.

— В связи с юбилеем рассчитываете на очередную правительственную награду?..

— Я похож на идиота или нет?.. Нет?! Ну, тогда давайте дальше...

— Тысячи моих ровесников вместо уроков разучивали аккорды на гитаре к Вашим песням, учили Ваши и писали свои стихи под влиянием Ваших стихов. Вы несете моральную ответственность за то, что тысячам советских выпускников школ испортили аттестаты и не дали поступить в вуз?

— Нет, конечно. Я, можно сказать, из-за «Битлов» практически вылетел из института. Мне что, сейчас к ним счет предъявлять или моральные претензии? Во-первых, если я и был идиот, то сам. Во-вторых, не жалею ни о чем абсолютно!

— Где Вам в Москве будет памятник стоять?

— Я еще раз задаю вопрос: я похож на самодовольного идиота?

— Нет, конечно! Но вот Кобзону уже стоит же в Донецке.

— Я не Кобзон.

— Хорошо. Высоцкому стоит памятник.

— Я не Высоцкий. Моя фамилия Макаревич. Я не думаю ни о каком памятнике, мне хватает вопросов по жизни.

— Ваша первая книга «Все очень просто» заканчивается на пессимистической ноте, смысл которой в общих словах в том, что, к Вашему разочарованию, на волне гласности и перестройки вместо притока молодежи в ряды поклонников качественного рока немало молодых людей ломилось на концерты «Ласкового мая»...

— Это не самый конец книги, но такой момент в ней действительно есть.

— Это я к тому, что мог бы тот же Джон Леннон вести кулинарную передачу?