Как разговаривать по-драконьи

«Тор его разрази, — думал Стоик Обширный. — Как можно ухитриться получить минус 4 по Витиеватой Ругани?!» И совсем ничего — по Началам Отрыжки и Метанию Молота, тем самым предметам, которые у него, у Стоика, в свое время были самыми любимыми?

Стоик изо всех сил старался не поддаваться разочарованию в сыне. Он говорил себе, что Иккинг просто развивается немножко медленнее других, что вскоре он накачает мускулы и отрастит волосы в носу, и научится забивать голы в бей-боле, как когда-то научился и сам Стоик. Но каким образом можно было заработать отзыв «Иккинг — худший из моряков, я такого за все двадцать лет не видывал»? Как можно было на простейшем тренировочном задании потерять и дракона, и лодку? И как он умудрился заблудиться и вместо Миролюбивой Рыбацкой Ладьи случайно попасть на Римскую Трирему?!

Викинги не могут заблуждаться.

Стоик открыл рот, чтобы наорать на сына.

И опять закрыл.

Потому что на него снизу вверх встревоженно смотрел Иккинг — маленький, тощий, веснушчатый и жалкий. Он, похоже, всерьез волновался за своего смехотворного дракончика. У Стоика Обширного духу не хватило разозлиться. Он скомкал табель в гигантском кулаке.

— Сынок, — проговорил Стоик мягко, но мрачно, — мне очень жаль, что ты лишился своего Безгубика…

— Беззубика! — оскорбленно перебил отца Иккинг. — Его зовут Беззубик, папа.

— Беззубика, — торопливо поправился Стоик. — Но я хочу сказать тебе одну Очень Важную Вещь.

Стоик тронул Иккинга за плечо и посмотрел ему в глаза.

— Ты — сын Вождя, — торжественно заявил он. — Ты потерял свою зверушку но всё равно должен быть храбрецом. Должен вести себя как МУЖЧИНА. Будут у тебя и другие драконы…

— Такого, как Беззубик, никогда больше не будет! — возразил Иккинг в полном отчаянии. — Этот дракон доверял мне, а я его подвел!

— Замолчи! — сурово оборвал его Стоик. — Ну-ка, сынок, ответь: чего не ведает Вождь?

— Вождь не ведает боли, — покорно отозвался Иккинг. — Но, папа…

Однако Стоик Обширный уже оседлал любимого конька.

— Вождь не ведает боли. Вождь не ведает страха. Вождь должен быть превыше любых слабостей, любых личных чувств. Не может быть и речи о том, чтобы снарядить дорогостоящую Военную Экспедицию за твоим драконом. Это была бы пустая трата драгоценного времени наших отважных воинов. Римляне, наверно, уже на полпути к Риму, где из твоего Бездельника сделают отличную дамскую сумочку…

— Беззубика, — опять поправил его Иккинг. — Папа, именно об этом я тебе и твержу. Я подслушал их разговор и думаю, что они явились к нам не просто так…

— Их разговор?! — взревел Стоик, — Что значит — РАЗГОВОР?! Как ты сумел понять этих Римлян?!

— Сумел, — признался Иккинг, — Понимаешь, Старый Сморчок немного научил меня латыни…

— Латыни? ЛАТЫНИ?! — взорвался Стоик и грохнул кулаком по столу с такой силой, что устрицы на тарелке подскочили в воздух и сделали двойной кульбит. — Мой сын, мой единственный сын говорит по-латыни!

Он с трудом удерживал себя в руках,

— Хулиганы не должны, повторяю, НЕ ДОЛЖНЫ говорить на латыни! Чему тебя только учили на уроках Устрашения Чужаков? Когда Хулиган встречает Чужака, он должен орать на него громко и неторопливо. Это единственный язык, который понимают Чужаки. С драконами Хулиганы тоже не говорят. И не пишут про них книжек. Ты слишком много времени проводишь, кропая книжки о драконах, и совсем не готовишься стать Вождем!

С этими словами Стоик Обширный вырвал из рук сына половинку книги «Как разговаривать по-драконьи» и швырнул ее в огонь. Иккинг ахнул. В этой книге было собрано всё, что он успел узнать о драконах. Как же он будет разговаривать с драконами без нее?

Стоик ушел, оглушительно топая ногами.

Как только отец скрылся из виду, Иккинг, обжигая пальцы, вытащил книгу из огня. К счастью, она была еще сырая и не успела вспыхнуть, только края чуть-чуть обуглились.

Той ночью, впервые за много-много недель, Иккинг лег спать без Беззубика. Маленький дракон всегда сопел и вертелся, но был теплым, как грелка. А теперь Иккинг лежал без сна почти до самого утра, дрожа под тонким одеялом. Руки и ноги были как ледышки на Северном полюсе, уши трепетали на холодном сквозняке. Наконец под утро он погрузился в лихорадочный сон, и ему чудилось, будто ночные драконы, ветер и волки воют хором: «Ты потерял Беззуууууууубика! Навсегда потерял! Потерял Беззууууууубика! Потерял навсегда, навсегда, навсегдаааааа!»

6. ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В ЗЛОВЕЩЕМ РИМСКОМ ГОРОДЕ ФОРТ ЖЕСТОКУС

Далеко-предалеко от острова Олух, в зловещем Римском городе Форт Жестокус, была темница, спрятанная так глубоко, что туда не проникал дневной свет, и так далеко, что даже боги забыли о ее существовании.

Беззубик, всегда боявшийся темноты и замкнутого пространства, лежал в кромешной темноте, в клетке такой тесной, что трудно было даже ворочаться.

Он плакал.

— П-п-помогите, — тихонько всхлипывал несчастный Беззубик, хотя прекрасно знал — никто его не услышит.

— П-п-по-помогите!

7. МИКРОДРАКОН