Как раздать долги

Хотя признаться, до знакомства с Элли я вообще не думал о крыльях как о способе передвижения. Чаще всего материализовывал оные для создания более угрожающего вида — эдакий своеобразный плащ, на который с непривычки все время пытался наступить, а периодически и наступал — тогда я выглядел уже весьма комично. А как иначе? Мгновенные перемещения в пространстве еще никто не отменял.

Но вот рядом появился падший ангел, тоскующий о небе так, что хотелось лезть на стенку и выть на луну за компанию. И, увидев безобразие, которое я гордо именовал крыльями, Азраэль чуть не повыдирал от ужаса все волосы на голове… моей, стоит заметить. Он сердился и забавно топал ногами, обеими сразу. Это больше походило на свирепые подпрыгивания на одном месте, но негодованием ангелочка я проникся. И первые робкие взмахи скорее напоминали попытки умершей, уже ощипанной и выпотрошенной курицы (которую зачем-то поднял некромант) сбежать из рук повара.

Если вкратце, то это было очень, очень жалкое зрелище.

И вот так день за днем, тренировка за тренировкой. Сначала я вообще не мог разобраться, как заставить двигаться именно крылья — комично взмахивал руками, а иногда и ногами, когда окончательно запутывался в собственном организме и мышцах. Потом были первые попытки взлететь с разбегу, закончившиеся тем, что в один прекрасный момент, когда ничего не подозревающий Темный князь отдыхал на любимом парапете Северной башни, к нему со спины подкрался коварный Элли и толкнул вниз со словами: «Лети на волю, птенчик!..»

От неминуемой и жестокой мести ангела спасло только то, что за пять метров до земли я действительно полетел. Точнее, красиво (кто сказал: «Криво?!») спланировал на колючий кустарник, который садовник почему-то посчитал обязательным элементом садика Темного князя.

Это было славное время…

Азраэль рассказывал мне, как сам учился летать, когда был маленьким-маленьким ангелом, как ему помогали старшие братья, поддерживающие его. Еще не окрепшие крылья со светлыми, почти прозрачными перьями едва удерживали Элли в небе, а ведь хотелось лететь дальше, выше, купаться в облаках, исследовать недавно созданные Едиными миры.

— Михаил поднимал меня так высоко, пока сад не становился похож на крошечное зернышко. А потом отпускал, — рассказывал Азраэль.

— Ну и садист твой брат! — восхищался я, понимая, откуда у ангелочка появились наклонности ронять все, что не так сидит на парапете башни.

— Нет, он знал, что, если я не смогу полететь сам, меня обязательно подхватят и помогут приземлиться! — рассмеялся он и по-дружески сильно толкнул меня в спину.

И уже потом, вечером, когда мы приползли в гостиную после изнурительной тренировки, я все-таки решился спросить:

— Скучаешь по ним?

Элли непонимающе моргнул, но уже спустя мгновение покачал головой:

— Нет, с тех пор все мы слишком изменились. Повзрослели, наверное. Я скучаю по тому времени, милорд.

— Если с моей дочерью что-нибудь случится… — за последние двадцать минут Алив повторила эту фразу уже в третий раз. Или в пятый. Никто не считал, но раздражало это сильно. Все-таки своеобразный рекорд. Для Пресветлой матери подобная забота даже о собственной крови была необычна. — Я… я не знаю еще, но обязательно!

Под недоумевающими взглядами остальных творцов, собравшихся в комнате, она замолчала, повела острыми плечиками и недовольно насупилась. Надо добавить, что с учетом образа, который Алевтина примерила на себя в этот раз, ее речь звучала более чем забавно. Сейчас Великая была худенькой девочкой не старше тринадцати лет, сутулой, с грубыми чертами несимпатичного лица и коротко остриженными волосами всех цветов и оттенков. Если бы в этот момент ее увидел некий Темный князь, он бы поразился сходству Пресветлой с его видением, посланным миром иллюзий. И уж точно мало кто мог вообразить (а уж число знающих правду так и вовсе было мизерным), что именно в этом обличье Алевтине было комфортнее всего.

— Последнее время у нас с ее отцом и без того сложные отношения. Не хотелось бы финальным аккордом позвать его на похороны Татьяны, — пояснила Алив, продолжая мерить шагами одну из многочисленных аудиторий академии.

Собравшиеся синхронно выдохнули — нет, небо не столкнулось с земной твердью, творцом по-прежнему двигали исключительно эгоистичные мотивы.

— Поэтому я еще раз подчеркиваю…

— Если ты сейчас же не заткнешься, я тебя стукну, — тихо заметила Хель, сидящая прямо на парте в позе лотоса. Убийца наблюдала за метаниями оппонентки, наклонив голову набок, словно изучала необычное насекомое, которое удалось поймать и запихнуть в банку.

Стоящий рядом с ней высокий, нескладный мужчина в длинном плаще тихо рассмеялся:

— Тебе лень вставать.

— Тогда кедом кину, — не стала спорить Хель.