Исследования методом ФМРТ позволили выяснить, почему: функции мозга у этой девочки были распределены исключительно необычным образом. Наиболее заметное отклонение состояло в том, что говорила она, пользуясь правым полушарием, а не левым, как большинство людей. Само по себе это не считается патологией: то же самое относится примерно к 5 % людей (большинство из которых — левши) и обычно означает лишь, что их речевые зоны развились не в том полушарии, где они обычно развиваются. Но у этой девочки произошло нечто другое. Из-за того, что она была лишена возможности слышать человеческую речь, речевая система ее мозга, по сути, атрофировалась. Когда девочка, наконец, получила возможность слушать, как говорят другие, ее мозг стал обрабатывать информацию о звуках человеческой речи в области, обычно отвечающей за восприятие звуков, не издаваемых людьми. Можно предположить, что эта область сохранила активность благодаря той негромкой грустной симфонии из различных звуков, которые достигали ушей девочки во время ее долгого заточения: далекого птичьего пения, шума, доносившегося из расположенного за стенкой туалета, иногда скрипа половиц.
Мы появляемся на свет с потенциальной возможностью освоить любой язык, но если мы слышим звуки только одного наречия, наши возможности вскоре сужаются, потому что нейронные связи, необходимые для распознавания звуков, атрофируются, если не стимулировать их в раннем детстве. Поэтому люди, которые обучаются иностранному языку уже будучи взрослыми, редко говорят без акцента. Например, японцам, изучающим английский, не даются английские звуки [l] и [r], потому что таких звуков в японском языке нет. Взрослые англоязычные люди, в свою очередь, не могут освоить некоторые японские фонемы35.
Информация, связанная с родным и неродным языком, обрабатывается в разных отделах речевых зон36. Именно поэтому люди, перенесшие инсульт, поразивший лишь очень небольшой участок мозга, иногда забывают родную речь, сохраняя при этом способность говорить на языке, выученном, когда они уже были взрослыми.