Как работает мозг

Рассмотрим методы, которыми пользуются люди, участвующие в Британской национальной лотерее. Игрок может выбрать шесть чисел от t до 49. Все знают, что вероятность выпадения любого из этих чисел одинакова. Тем не менее большинство “интуитивно” выбирает числа, разбросанные в этом промежутке с аккуратной равномерностью, обычно по одному на каждый десяток. Те немногие, кто не желает поддаваться данной иллюзии, часто выбирают, например, 1, 2, з, 4, 5 и 6 или 35, 36, 37, 38, 39 и 40. На самом деле любая из этих комбинаций имеет такие же шансы, что и любая другая, но оба метода сильно уменьшают шансы на выигрыш крупного приза. Почему? Потому что если выигрышная комбинация оказывается указана несколькими участниками, деньги разделят между ними. Поэтому по-настоящему большой приз достается единственному выигравшему. Учитывая, как много людей старается выбрать “аккуратный” набор равномерно разбросанных чисел, шансы на то, что такую комбинацию выберет более чем один игрок, весьма велики. Идея выбрать 1, 2, 3, 4, 5 и 6 также многим приходит в голову. Поэтому лучшим выбором был бы необычный набор слегка, но криво скученных чисел, набор, выпадение которого было бы сложно вообразить.

Какое все это имеет отношение к устройству нашего мозга? Прямое. Эти и другие данные указывают на то, что мозг конструирует идеи, в том числе самые сложные из наших представлений, примерно так же, как он конструирует составляющие нашего сенсорного восприятия. Наши главные предубеждения (определяющие не что, а как мы думаем) задаются схемой расположения в мозге нейронов и связей между ними, значительная часть которой, по-видимому, закладывается еще до рождения.

Мы появляемся на свет с набором гипотез, который модифицируем лишь тогда, когда они вступают в противоречие с данными, получаемыми извне. Кроме того, мы все обладаем предвзятостью подтверждения — склонностью уделять больше внимания данным, которые подтверждают наши предубеждения, чем тем, которые им противоречат. Поэтому, например, когда мы узнаем горькие истины о людях, которыми хотим восхищаться, мы отбрасываем эти истины силой эмоций. Психологи из Университета Эмори продемонстрировали это на примере убежденных сторонников Демократической и Республиканской партий в ходе эксперимента, проводившегося во время трехмесячного периода, предшествовавшего президентским выборам 2004 года. Испытуемым сообщали о кандидате от своей партии сведения, которые, если бы они вели себя полностью рационально, заставили бы их по крайней мере усомниться в своем выборе. Во время ознакомления с этими сведениями мозг испытуемых сканировали с помощью ФМРТ. Области лобных долей, которые задействованы в рациональном мышлении, оставались неактивными. Повышенная активность наблюдалась в системе эмоциональных модулей, в том числе тех, которые активируются при возникновении огорчения, отвращения и внутреннего конфликта. Мозг сопротивлялся поступающей информации. Затем участников эксперимента просили прокомментировать то, что они узнали, и все сообщили, что их первоначальный выбор остался неизменным и что полученные ими сведения неважны или даже подтверждают их взгляды. Когда участники формулировали свои запутанные выводы, характер активности в мозге изменился. Теперь возбуждение наблюдалось в системе удовольствия. Похоже, мы не только находим способы отстоять свои предубеждения, но и вознаграждаем себя за это!²⁹

Между механизмами возникновения иллюзий, в основе которых лежат высшие функции мозга, и иллюзий вроде тех, в результате которых вогнутый нос кажется нам выпуклым, есть существенная разница. Первые гораздо лучше поддаются сознательной обработке. Нам не избавиться от иллюзорных серых пятен в решетке Германа (см. стр. 132), но мы вполне можем что-то сделать с иллюзией презумпции виновности или аккуратно разбросанных номеров лотереи. Мы можем ограничивать свои политические предубеждения, заставлять себя рационально оценивать сведения, которые интуитивно хотелось бы отбросить.

Наши мысли меняют наши мысли. У нас есть возможность менять структуру и характер активности своего мозга — стоит только захотеть. И это поистине величайшее достижение нашего вида.