Как работает мозг

Теория также позволяет предположить, что мужчины должны стремиться сражаться сообща только тогда, когда они уверены в победе и когда никто из них не знает заранее, кто будет ранен или убит. Если вероятно поражение, то сражаться бессмысленно. Если вы понесете большую долю рисков, чем положено – например, если ваши товарищи по отряду подвергнут вас опасности, спасая собственные шкуры, – сражаться далее также будет бессмысленно. Эти два принципа и формируют психологию войны.

В среде охотников-собирателей враждующие отряды представляют собой группировки одной и той же народности, и используют они одни и те же виды вооружения, поэтому в нашем эволюционном прошлом прогнозировать исход можно было только исходя из цифр. Сторона, на которой больше воинов, всегда побеждала, и вероятность победы можно было оценить по количеству людей на каждой из сторон. Именно по этой причине яномамо одержимы размером своих поселений, и они часто образуют альянсы или пересматривают расколы, потому что знают, что маленькие поселения беззащитны во время войны. Даже в современном обществе, если толпа на твоей стороне – это всегда воодушевляет, а если толпа на стороне противника – это приводит в ужас. Стремление собрать на свою сторону толпу – это распространенная тактика разжигания патриотизма, а массовая демонстрация может вызывать панику даже у правителя, безопасность которого обеспечивает целая армия. Один из главных принципов стратегии на поле сражения – окружить вражеское подразделение, создать впечатление, что поражение неизбежно, вызвать панику и обратить врага в беспорядочное бегство.

Не меньшую важность имеет справедливое распределение риска. Каждая из воющих сторон сталкивается с проблемой альтруизма в буквальном смысле слова. У каждого из участников коалиции есть стимул обмануть остальных: держаться подальше от опасности, подвергая остальных большему риску. Подобно тому, как доброжелательная кооперация не может сформироваться, если оказавший услугу не выявит и не накажет обманщика, агрессивная кооперация не может сформироваться, если честные воины не обнаружат и не накажут трусов и уклонистов. Храбрость и дисциплина – вот две вещи, которыми одержим любой боец. Они влияют на все – от интуитивного представления солдата о том, кого он хочет видеть рядом с собой в окопе, до системы органов командования, заставляющей солдат распределять риск по справедливости, поощряя храбрость и наказывая дезертиров. Война – редкое явление в мире животных, потому что животные, как и люди, склонны быть трусами, если между ними нет многосторонней договоренности по разделу рисков. В отличие от наших предков, у них не было когнитивных структур, на основе которых мог с легкостью сформироваться механизм обеспечения исполнения обязательств.

Вот еще одна особенность логики и психологии войны. Человек должен согласиться оставаться в составе коалиции, покуда он не будет знать, что ему грозит смерть. Он может знать, каковы его шансы выжить, но он не может знать, укажет ли конкретно на него рука смерти. Тем не менее в определенный момент он может понять, что он под угрозой: увидеть мельком лучника, взявшего его на прицел, обнаружить засаду или осознать, что его отправляют на задание, равносильное самоубийству. В такой момент все меняется, и единственным разумным выходом делается дезертирство. Конечно же, если этот момент прозрения настанет лишь за несколько секунд до смерти, то будет слишком поздно. Чем раньше боец осознает, что он вот-вот станет неизвестным солдатом, тем легче ему будет пойти на дезертирство и тем больше вероятность, что коалиция рухнет. Если говорить о коалиции животных, атакующей другую коалицию или отдельное животное, нападающий чувствует, что его выбрали для контратаки, и может спастись бегством раньше, чем начнется погоня. По этой причине коалиция у животных особенно уязвима. А вот люди изобрели оружие – от копий и стрел до пуль и бомб, – которое делает судьбу бойца неизвестной до последней секунды. Благодаря этому покрову незнания у людей появляется стимул сражаться до последнего вздоха.