Как работает мозг

Иногда рациональным выбором бывает «сейчас» – особенно если учесть, что, как говорится, жизнь коротка, и нужно жить сегодняшним днем. Эта логика очевидна в анекдотах о смертной казни. Осужденному предлагают традиционную последнюю сигарету, а он отвечает: «Нет, спасибо, я пытаюсь бросить». Мы смеемся потому, что знаем, что для него нет смысла откладывать вознаграждение. Еще один старый анекдот наглядно показывает, почему действовать осторожно не всегда целесообразно. Мюррей и Эстер, еврейская пара средних лет, отправляются в тур по Южной Америке. Однажды Мюррей нечаянно фотографирует засекреченный военный объект, и военные отправляют пару в тюрьму. Три недели их пытают в надежде выведать что-нибудь про их связи с освободительным движением. Наконец, они предстают перед военным трибуналом по обвинению в шпионаже и их приговаривают к расстрелу. На следующее утро их ставят к стенке и сержант спрашивает, есть ли у них последняя просьба. Эстер спрашивает, нельзя ли ей позвонить дочери в Чикаго. Сержант говорит, что это невозможно, и поворачивается к Мюррею. «Это безумие! – кричит Мюррей. – Мы не шпионы!» – и плюет сержанту в лицо. «Мюррей! – восклицает Эстер. – Прошу тебя, не напрашивайся на неприятности!»[446]

Чаще всего мы практически уверены, что не умрем в ближайшие минуты. Но мы все когда-нибудь умрем, и мы все рискуем тем, что упустим возможность воспользоваться чем-то хорошим, если будем откладывать его на слишком длительное время. При кочевом образе жизни, который вели наши предки, без возможности накапливать имущество или рассчитывать на такие долговечные социальные институты, как страхование вкладов, выгода от потребления ресурсов, по-видимому, была еще более значительной. Но даже если это было и не так, стремление удовлетворить свое желание сейчас все же оказалось встроено в наши чувства. Наиболее вероятно, что у нас сформировался механизм для того, чтобы оценивать продолжительность своей жизни, а также возможности и риски, связанные с принятием выбора (съесть пищу сейчас или потом, разбить лагерь или идти дальше), и в соответствии с этим регулировать свои эмоции.

Политолог Джеймс К. Уилсон и психолог Ричард Хернштейн указывают на то, что многие преступники действуют так, словно они категорически игнорируют будущее. Преступление – это азартная игра, в которой выигрыш моментален, а вероятные издержки отсрочены. Они объясняли это игнорирование низким интеллектом. Психологи Мартин Дейли и Марго Уилсон предложили другое объяснение. В американских трущобах средняя продолжительность жизни молодых мужчин низка, и это ни для кого не секрет. (В документальном фильме «Баскетбольные мечты» о талантливых баскетболистах из бедного квартала Чикаго есть запоминающаяся сцена, в которой мать одного из мальчиков радуется, что он дожил до своего восемнадцатилетия.) Более того, общественный строй и долгосрочное право собственности, которые гарантировали бы выплату инвестиций, здесь практически отсутствуют. Именно в таких обстоятельствах категорическое игнорирование будущего – риск и выбор в пользу потребления, а не инвестирования – является адаптивным[447].

Значительно более удивительно игнорирование из-за недальновидности[448]: присутствующее у всех нас стремление предпочесть более позднее крупное вознаграждение более раннему маленькому вознаграждению, но со временем, по мере того, как оба вознаграждения становятся ближе, изменить предпочтения. Хорошо известный всем пример: перед ужином мы принимаем решение обойтись без десерта (небольшое вознаграждение сразу), чтобы сбросить вес (большое вознаграждение потом), однако когда официант предлагает заказать десерт, мы уступаем искушению. Недальновидное игнорирование легко сымитировать в лабораторных условиях: стоит дать человеку (или голубю, все равно) две кнопки, одна из которых служит для получения маленького вознаграждения сразу, а вторая – для получения более крупного вознаграждения позже, и испытуемый откажется от большого вознаграждения в пользу маленького сразу, как станет ясно, что маленькое вознаграждение уже можно получить. Слабость воли остается нерешенной проблемой как для экономики, так и для психологии. Экономист Томас Шеллинг задается вопросом о «рациональном покупателе», и этот вопрос вполне можно отнести и к адаптированному мышлению: