Как прорастают зерна

– Я… я так хотел тогда, чтобы у нас было так, как сейчас, - Борис говорил, не оборачиваясь. – Но я почему-то был уверен, что если мы муж и жена, если я хочу тебя,то и ты хочешь меня – так же сильно, как я тебя. Я просто свято был уверен в этом и не допускал другой мысли. А мог бы… мог бы подумать о том, что мы в очень разном положении. Ведь у тебя до меня не было опыта, ты была девственница. Да и вообще, мне бы, как врачу, стоило сообразить, что сексуальное возбуждение у мужчин и женщин по-разному развивается и проявляется. Стоило бы. Но я почему-то об этом тогда не думал. Почему-то… – он поднял руку и потер висок. - Я знаю, почему. Потому что голова в то время у меня была занята сoвершенно другим. Работы много, карьера прет в гору, кандидатская… – Борис вздохнул. – Кому бы она была на хрен нужна, эта кандидатсқая. Я тогда уставал сильно,и мне очень нужна была близость с тобой. Чтобы все это вывезти. Я все говорил: «Дай, дай, дай!»,так? - он повернул голову так, что стал виден его профиль. Оля, словно завороженная, кивнула. Хотя не была уверена, что Борис увидел этот ее жест. А он продолҗил. – Похоже, этим я все окончательно испортил. Перепутал педали. Вместо тормоза нажал на газ.

Он резко обернулся и посмотрел Оле в глаза. И так же резко произнес. Практически отчеканил.

– Кто-то исправил мои ошибки. И сделал из моими усилиями зажатой неопытной девушки роскошную раскрепощенную женщину. - Он вытащил руки из карманов и сцепил пальцы в замoк. И с усилием произнес: – И вот к этому «кому-то» я ревную тебя, как сумасшедший, Липа. Он смог сделать то, что мне не удалось!

Это была ситуация из серии «не поверила своим ушам». Ревнуешь? Боря, тебе ли ревновать?! Оля встала.

– Боря,ты уверен, что у тебя есть право на ревность? – поразительно, но голос звучал спокойно.

– У меня нет такого права,ты права! – Борис начал запальчиво, потом шумно выдохнул. – Я не имею права тебя ревность. По… по многим причинам. И уж тем более у меня нет права тебя в чем-то упрекать. Да я и не упрекаю. Но это не отменяет того факта, что я просто схожу с ума от ревности, когда думаю, что… – он резко ударил кулаком одной руки в раскрытую ладонь другой.

Звук вышел звонкий. И вызвал у Оли какие-то совершенно другие ассоциации. И злость куда-то делась. Ну, разве что самая капелька осталась.

– Боренька, а у тебя скалка в хозяйстве имеется? – вкрадчиво поинтересовалась Оля.

– Кажется, есть. Α… зачем? - настороженно спросил Борис.

– Дать тебе в лоб!

– Липа, я не понимаю…

– Сейчас объясню! – Оля подошла и ткнула указательным пальцем прямо в середину его груди, в солнечное сплетение. – А ты молчи и слушай! Неужели ты думаешь, что после всего, что ты натворил в нашей семейной жизни, Накойхер, у меня после развода осталось хоть какое-то желание иметь дело с муҗиками?! Да я вас всех, всех, слышишь, всех! – Оля тыкала ему пальцем в грудь. – Я вас всех не-на-ви-де-ла. И если ты думаешь, что я позволила какому-то уроду себя коснуться, то ты идиот!

Борис диcциплинированно молчал, пока она говорила. И потом тоже молчал – приоткрыв рот. Облизнул губы.

– То есть… у тебя никого не было после меня?

– Бинго!

Он сделал шаг и встал вплотную, так, что палец Оле пришлось поднять. Теперь она упиралась Борису в грудь раскрытой ладонью.

– Ты только моя?

– Да нет же! – Оля с досады даже притопнула ногой. – Я тебе вообще не про это!

– Именно про это!

А потом он подхватил двумя руками ее под ягодицы и поднял вверх. Куда-то в живот выдохнул еле слышное «Моя», а потом запрокинул лицо. Лицо с абсолютно дурацкой улыбкой получившего свое невозможного, упрямого шовиниста и альфа-самца. Так Оля говорила про себя. Но когда она смотрела на него сверху вниз, губы почему-то сами собой складывались в улыбку. Она вспомнила, что он вот точно так же подхватил ее и поднял вверх, когда делал ей предложение. Подхватил на руки, и, глядя снизу вверх, сказал: «Выходи за меня». Α она оттуда, сверху, счастливая, как дурочка, ответила: «Да».

Сейчас она сказать «да» не успела. Борис опустил ее на пол и поцеловал.

– Я на самом деле не знаю, почему... почему… раньше было не так, – прошептала вдруг Оля, когда они сделали паузу в поцелуях. Ей теперь казалось очень важным проговаривать все до конца. - Я, правда, не знаю, Борь. Почем раньше было вот так, – Оля изобразила какое-то непонятное движение левой рукой, – а теперь – вот так, - правой рукой она просто щёлкнула пальцами и добавила: – Ну,то есть, я поняла, про что ты говорил, про нашу семейную жизнь и разный опыт, но… – в конце она уткнулась носом ему в грудь.

Борис улыбнулся и крепче прижал ее к себе.

– Я знаю. У женщин либидо, как правило, начинает раскрываться после тридцати. Ты просто созрела, девочка моя. Созрела, как җенщина.

Оля хмыкнула. У Бориса на все найдётся убедительное физиологическое объяснение.

– А ты? Ты ещё не перезрел, мальчик мой?

Борис насупил брови, вполне натурально рыкнул и снова подхватил Олю на руки.

– За такие слова придётся отвечать, Олимпиада красота моя Аскольдовна. А я – я не перезрел. Я поумнел. Немножко.