Как преодолеть чувство беспокойства

В последнюю субботу магазин был закрыт. Я шел в банк, чтобы взять взаймы деньги, с тем чтобы поехать в Канзас-сити. У меня не было ни сил, чтобы продолжать бороться, ни веры в успех. Неожиданно я увидел человека, у которого не было обоих ног. Он сидел на маленькой деревянной платформе, установленной на колесиках от роликовых коньков. Он передвигался, отталкиваясь от земли двумя деревяшками. Я встретил его как раз в тот момент, когда он пересек улицу и пытался заехать на тротуар. Когда он поднял край платформы, его глаза встретились с моими. Он приветствовал меня широкой улыбкой: „Доброе утро, сер. Прекрасное утро, не правда ли?“

Глядя на него, я понял, каким богатым я был. У меня две ноги. Я могу ходить. Мне стало стыдно за жалость к самому себе.

Если этот безногий человек может быть счастлив, весел и уверен в себе, то я уж обязательно должен быть таковым, имея ноги. Я почувствовал, как поднимается моя грудь. Я собирался попросить в банке сотню долларов. Теперь я набрался храбрости попросить две сотни. Я собирался сказать, что хочу поехать в Канзас-сити, чтобы попытаться найти работу. Теперь я уверенно заявил, что хочу поехать в Канзас-сити, чтобы получить работу. А сейчас на зеркале в моей ванной пастой выведены слова, которые я каждое утро прочитываю во время бритья:

„Я расстраивался из-за отсутствия сапог до тех пор пока не встретил человека без ног“».

Однажды я спросил Эдди Рикенбенера, какой урок — самый важный — он вынес после того, как он провел 21 день с товарищами по спасательному полету, безнадежно затерянный в Тихом океане.

«Самый большой урок, который я получил, состоит в том, что я понял, что человек, имеющий воду, чтобы утолить жажду, и пищу, не имеет оснований жаловаться на что-либо».

В журнале «Тайм» была помещена статья об одном сержанте, который был ранен в горло осколком снаряда. Ему было сделано 7 переливаний крови. В записке к доктору он спросил: «Выживу ли я?» Доктор ответил: «Да». «Смогу ли я говорить?» Доктор опять ответил утвердительно. Тогда сержант написал: «Так какого же черта я расстраиваюсь?»

Почему бы вам прямо сейчас не остановиться и задать себе вопрос: «Так какого же черта я беспокоюсь?» По всей вероятности, вы поймете, что повод относительно несущественный и незначительный.

В нашей жизни около девяноста процентов хорошего и правильного и около десяти процентов плохого. Если мы хотим быть счастливыми, то для этого нужно только сосредоточить свое внимание на хорошем и не думать о плохом. Если же мы хотим беспокоиться, огорчаться и болеть язвой желудка, то нам надо сосредоточиться на десяти процентах неприятностей и игнорировать девяносто процентов светлого и радостного.

Джонатан Свифт, автор «Путешествия Гулливера», был, вероятно, самым большим пессимистом во всей английской литературе. Он так сожалел, что родился на свет, что в дни рождения обряжался в траур. Однако этот величайший пессимист высоко ценил средства, которые несут радость и счастье. «Лучшие доктора в мире, — заявлял он, — это доктор диета, доктор тишина и доктор веселый человек».

Вы и я можем пользоваться услугами доктора веселый человек ежечасно, если наше внимание сосредоточится на богатствах, которыми мы владеем, богатствах, не идущих в сравнение с теми, которые были у Али-Бабы.

Продадите ли вы оба глаза хотя бы за миллион долларов?

За сколько бы вы отдали свои ноги? Руки?

Ваших детей? Семью?

Подсчитайте, и вы поймете, что то, что вы имеете, вы не отдадите за все золото Рокфеллеров, Фордов, Морганов вместе взятых.

А ценим ли мы это? Как сказал Шопенгауэр: «Мы редко думаем о том, что у нас есть, зато всегда о том, чего нам не достает».

Да, привычка редко думать о том, что у нас есть, а постоянно о том, чего не достает, оборачивается величайшей трагедией в мире. Она, возможно, принесла больше горя, чем все войны и болезни за всю историю человечества.

В результате подобного отношения к жизни мой знакомый Джон Палмер превратился «из славного парня в старого брюзгу» и чуть не разрушил свой семейный очаг. Он сам рассказал мне об этом: