Как повергнуть герцога

Бегущий впереди, лоснящийся белый жеребец, словно выскочил прямиком из зимней сказки. Он поигрывал мощными мускулами и двигался так грациозно, словно танцевал поверх снега. Хэтти, без сомнения, изобразила бы на нём своего проклятого сэра Галахада.

Странно, что конь не чёрный как смоль, чтобы быть под стать своему хозяину, которым являлся не кто иной, как сам Монтгомери. Её рука вцепилась в плотную бархатную штору. Герцогская поза, ловкость, с которой он управлял гарцующим животным… заставили Аннабель снова воспылать гневом. Вот бы этот красавец-скакун сбросил герцога, и тот свалился на пятую точку.

Герцог резко повернул голову в её сторону, и Аннабель застыла, затаив дыхание. На мгновение её пронзило яркое воспоминание, она словно вновь почувствовала его аромат.

Аннабель схватила свои пожитки и сбежала.

Глава 8 [9]

Было бы мудрее сослаться на недомогание и спрятаться в своей комнате. Пробираясь по дороге по колено в снегу, Аннабель понимала насколько это решение сейчас казалось более прагматичным. К сожалению, и мудрость, и прагматизм покинули её не прошло и половины дня. Вот, что случается, когда прошлое неожиданно сталкивается с настоящим: оно возрождает призраков, и человек становится непредсказуемым.

Семь лет прошло с тех пор, как она вот так же стояла в большой библиотеке, а аристократ разбирал её по косточкам. Семь лет можно счесть долгим сроком, но правильная речь герцога и презрение в его голосе словно ударили Аннабель под дых.

И всё же ей не следовало вступать с ним в перепалку. Всё дело в галльской гордости. Тётя Мэй частенько говорила: «Обуздай свой галльский темперамент, деточка, ты не можешь себе его позволить».

Семь лет назад, когда отец любовника Аннабель назвал её жадной до денег шлюхой и отправил жить к тёте Мэй, этот галльский темперамент молчал, словно пойманный в силок кролик. С тех пор Аннабель редко проявляла гордость.

Тяжело дыша, она остановилась, чтобы поправить котомку. Тропинку впереди едва можно было отличить от белых холмистых полей, тянувшихся по обеим сторонам, но облака рассеялись, и ветер стих. На фоне тускнеющего неба тёмные неподвижные очертания деревьев на гребне холма казались словно вырезанными из бумаги. Аннабель знала, что осталось всего пять миль, она умела с точностью оценивать расстояния. Ведь такие женщины, как она, повсюду ходили пешком.

Не успела Аннабель пройти и мили, как позади послышался приглушённый стук копыт.

Она обернулась.

По тропинке в её сторону мчался всадник, прижимаясь к шее большой гнедой лошади.

Аннабель оцепенела. Лошадь была дорогая явно из аристократической конюшни. К тому моменту, когда она подъехала совсем близко, желудок Аннабель скрутило.

— Мисс. Мисс Арчер. — Молодой человек спешился и снял кепку, обнажив торчащие вверх, мокрые от пота рыжие волосы. — Макмахон, грум-садовник, к вашим услугам. Меня послали за вами, мисс.

Нет.

Нет, обратно она не вернётся.

— Я ценю ваши хлопоты, — сказала Аннабель, — но я направляюсь в деревню. — Она указала большим пальцем через плечо.

На лице слуги промелькнуло удивление.

— В Хоторн? Но до неё ещё далеко. На улице холодно, вы простудитесь.

— Мне достаточно тепло, и я иду быстро.

— Вы ушли гораздо дальше, чем мы предполагали и, должно быть, совершенно вымотаны, — проговорил он. — Я отвезу вас обратно.

Он не слушал. Они никогда её не слушали.

Она широко ему улыбнулась, и конюх моргнул, как обычно моргали мужчины, которым она широко улыбалась.

— Макмахон, с вами нет второй лошади.

Его лицо просветлело.

— Не беспокойтесь, мисс, вы поедете на этой.

— Но нам понадобится два часа, чтобы вернуться, а до Хоторна я доберусь примерно через столько же.

Макмахон оценил ситуацию, нахмурившись ещё сильнее, вероятно, понимая, что если Аннабель откажется наотрез, то он не сможет просто взять и погрузить её на лошадь.

— Его светлость будет недоволен, — наконец, проговорил он.

Его светлость? Зачем герцог вообще за ней послал, если не желает видеть под крышей своего дома?

Потому что этот властный тиран хотел прогнать Аннабель на своих условиях.

— Передайте его светлости, что я отказалась.

У Макмахона отвисла челюсть.

— И что была ужасно упрямой, — добавила она, — настоящей мегерой.

Конюх медленно покачал головой.

— Я н-не могу ему этого передать, мисс.

— Он нисколько не удивится.

— Послушайте, мисс…

— Всего доброго, Макмахон.

Она не повернулась к нему спиной, потому что была хорошо воспитана, превосходно, если быть точной.

Макмахон по-прежнему выглядел расстроенным. Выместит ли герцог злость на юноше? Аннабель сжала губы. Она следовала инстинкту самосохранения.

Пробормотав что-то себе под нос, Макмахон, наконец, попрощался, приподняв кепку, вскочил в седло и развернул лошадь. Вскоре он превратился в тёмную точку на фоне белого пейзажа.

С удвоенной решимостью Аннабель зашагала вперёд. Её охватило нервозное желание двигаться быстрее. Герцог хотел вернуть Аннабель, а он был человеком, который всегда получал желаемое. Нужно спешить. Но тело покрылось испариной, сорочка прилипла к спине, а на замёрзшем лице выступил иней. Ей необходимо оказаться в тепле.