Как понять ребенка

Как же наказать, не рассердившись? Дети отлично чувствуют, когда мы сердимся только на словах, а внутренне улыбаемся или безразлично спокойны. Сердитыми словами, даже металлом в голосе их не проведешь! Слушают Вас и делают по-своему! А попробуйте подшлепнуть ребенка, не рассердившись! Не получится! Мы, как правило, внутренне раскручиваем себя до накопления критической массы внутренних оснований, позволяющих ударить ребенка, ударить беззащитного, слабейшего, любимейшего! И вот Вы, наконец, действительно рассердились и действительно ударили! Сынок, улыбаясь, поскакал дальше, потому что на самом деле Вы ударили легонько, не больно, но гот ударившая ладонь почему-то покрылась синими пятнами. Вам было больнее не физически, а душевно, и эта душевная боль физиологически локализовалась синяками. Не только ребенок может физически переживать душевную боль разлада в семье, когда плачет от ссоры родителей. «Значит, лучше все-таки всыпать сорванцу?» - спросил нас один из пап и, придя домой, «всыпал». Естественно, сам расстроился и через некоторое время решил уточнить:

- Ты не обиделся на меня?

- Нет, -неожиданно ответил сын.

- Почему? -удивился отец.

- Потому что меня надо было наказать!

Видимо, отцу удалось сохранить необходимое состояние открытости на сына, когда наказание творилось от полноты любви, как осуждение поступка, а не личности! И такое осуждение было принято.

Конечно, не в один день научимся мы с Вами хранить внутри себя это такое мудрое и трудное состояние. Людей, умеющих это делать, мы признаем благодатными и говорим про них: «Они хранят внутри себя импульс Христа!» Дети чувствуют этот импульс и подстраиваются под него, когда на очередное капризное «не хочу» слышат твердое и мягкое: «Я слишком тебя люблю, чтобы позволить так поступать».

Такими словами неоднократно оценивала мать американского доктора Добсона поступки сына. Так можем поступить и мы, вступая в борьбу с попу-парной болезнью «нехочушкой».

- Не хочешь вылезать из ванны? Не справиться с собой? Выбирай: либо через две минуты ты сам вылезешь, либо я тебя вытащу силой.

Через две минуты нужно обязательно выполнить обещание, иначе болезнь будет крепчать, порождая новые «не хочу».

- Не хочу убирать за собой.

- А я не хочу слышать «не хочу», а тем более видеть, как ты заболеваешь. Сейчас я буду тебя лечить, пока ты весь не заболел.

- Есть три средства. Чтобы узнать первое, надо отгадать загадку: кожаный, длинный, хорошо лечит.

- Это моя загадка, я ее сам придумал. Такое средство я не люблю.

- Я тоже. Поэтому лучше второе - быстренько уложить тебя спать. Когда проснешься, будешь здоров.

-А третье какое?

- Ведро холодной воды.

- Прямо в одежде?

- Конечно, пока болезнь не проникла внутрь. Ты забываешь про свое «не хочу убираться» и начинаешь не хотеть холодной воды. «Не хочу холодной воды» оказывается сильнее, и ты выздоравливаешь. Я слишком тебя люблю, чтобы позволить «нехочушке» овладеть тобой.

Болезнь - это кризис, это результат отсутствия профилактики, это всходы посеянного когда-то. Наказание - это кризисная мера.

- Не я тебя наказываю, ты сам себя наказываешь. Я вынужден помогать тебе, зная, что ты без меня справиться не можешь. Тебе и самому неудобно за свои поступок, только ложный стыд мешает в этом признаться. Я огорчен вместе с тобой. Постарайся в следующий раз не доводить меня до крайних мер.

Вы, конечно, заметили отсутствие требования извиниться. Именно требования. Если хотите, то подскажите ребенку, что он должен делать:

- Тебе следовало бы попросить прощения, если ты истинно раскаялся, если ты действительно сожалеешь о случившемся. Не может быть, чтобы тебе было не жалко бабушку, которую ты только что толкнул, сделав вид, что не заметил.

Ребенок, конечно, заметит Ваше огорчение, надежду и уверенность в лучших его качествах, заметит сходство Вашей подсказки с просьбой и внутренне примет эту просьбу с благодарностью, как помощь, с благодарностью за то, что его не заставляют врать. Безусловно, не сразу каша просьба станет для ребенка внутренним требованием. Категоричность внешнего требования со стороны взрослых будет способствовать нарастанию лицемерия: ребенок не хочет извиняться, а его заставляют; он не соглашается с ним, но боится последствий; он ищет способа ублажить Вас, не осознав пагубность поступка, отдаляясь при этом от искреннего раскаяния. Только наше открытое сердце может подсказать дозу категоричности, позволяющую ребенку овладеть общепринятыми формами легализации покаяния. За каждым словом извинения стоит либо страх, либо совесть. Формальное извинение никому не нужно. Мы прекрасно чувствуем его пустоту и бессодержательность.

Когда мы с женой начали домашние встречи с друзьями по курсу «семейная педагогика», одним из первых возник вопрос к тогдашнему нашему учителю Анатолию Циденовичу Гармаеву:

- Должен ли я просить прошения у человека, если признаю себя виноватым, а он не в состоянии понять меня? Не мечу ли я бисер перед свиньями? Не зря ли я унижаюсь перед недостойным?

Искреннего согласия с ответом Гармаева я тогда не испытал.