Как покорить герцога

Фитц нахмурился, помолчал пару минут и покачал головой:

— Нет, прости. Я что-то не пойму. Эта новость расстроила тебя? Почему?

— Если б у меня был ответ на это, дружище, ты бы первым узнал его. Почему она не сказала мне об этом, Фитц? У нее было достаточно возможностей. Например, когда я спросил, почему Эммелина оставила ее в качестве компаньонки, когда уехала со своим мужем. И не только тогда. У нее было много возможностей сказать: «Знаешь, Раф, я была помолвлена с твоим кузеном, прежде чем он пошел на корм рыбам».

— И она должна была, несомненно, сказать именно так, — улыбнулся Фитц. — Помолвка гораздо лучше, чем сам брак. Ты думаешь, они… ну, ты понимаешь?

Раф оттолкнул стул и вскочил на ноги.

— Нет, Фитц, не знаю. По крайней мере, не хочу знать, и ты обяжешь меня, если не будешь больше говорить ничего подобного.

— Вот как? Знаешь, что я думаю, Раф? Я думаю, что ты… ревнуешь.

— Это смешно, — быстро ответил Раф. — Просто Гарольд был таким… нет, не буду говорить плохо о покойном.

— Даже если он был… кем? Наглецом, грубияном, тупой скотиной? Что ты еще имеешь в виду?

— Развратным, безнравственным, распущенным, испорченным, жестоким негодяем.

— Можешь остановиться, достаточно. Гнусный тип, верно?

— Именно так. На самом деле я думал, что он просто хвастун. Они с Джорджем всегда плели мне, легко верному младшему кузену, невообразимые истории о своих любовных похождениях. Но затем я поймал Гарольда в конюшне, когда он предавался своим… склонностям.

— Пожалуй, лучше бы мне этого не слышать. И все же, думаю, тебе стоит рассказать, иначе не пойму, почему эта помолвка так расстроила тебя.

— Хорошо, но это не слишком приятно. Однажды поздней ночью я возвращался из деревни и услышал, как кто-то стонет в конюшне. Я пошел разузнать, что там происходит, и обнаружил Гарольда, который оседлал одну из судомоек и хлестал ее стеком по голым ягодицам. Господи, он надел на нее узду и заставил закусить удила.

— Да, не слишком приятную картину ты нарисовал мне, дружище.

— Еще бы. — Раф потер виски, прогоняя всплывшую перед его мысленным взором сцену. — Гарольд был крупным парнем, но запутался в собственных штанах и не мог как следует драться. Я чуть не убил его, Фитц. Отхлестал до потери сознания его же собственным стеком. Понадобилось три конюха, чтобы оттащить меня.

— Я бы попридержал их, чтобы ты отвел душу.

Раф слабо усмехнулся.

— Не сомневаюсь, ты придержал бы, и нас бы вместе повесили. Как бы там ни было, именно после этого герцог купил мне звание. Я покинул Ашерст-Холл через день на рассвете и больше никогда не видел ни Гарольда, ни Джорджа, ни своего дядюшку.

— Знаешь, что я думаю, Раф? Я думаю, что наконец понял, почему так мало слышал о твоей семье за все эти годы. Но погоди, выходит, герцог вознаградил тебя за то, что ты отхлестал его сына?

Раф взглянул на друга.

— Нет, не совсем. Я был молодым и горячим, Фитц. Обнаружив, что конюшня часто становится игровым полем для Гарольда, я предупредил герцога, что если когда-либо снова застану Гарольда за таким занятием, то убью его. Думаю, герцог поверил мне, и он не сомневался также, что Гарольд не прекратит подобные развлечения с любой женщиной, которая ему понравится, согласится она на это или нет. Кстати, он заверил меня, что в этом нет ничего особенного для здорового молодого джентльмена и что служанка, возможно, тоже получала удовольствие. «Пора тебе повзрослеть» — вот что сказал мне герцог. Понимаешь, по мнению моего дяди, именно я был не прав. А Гарольд просто делал то, чем занимаются все мужчины.

— То есть бездушные ублюдки. Скоты. Как думаешь, Шарлотта знала о наклонностях своего жениха?

Раф вздохнул, пожав плечами:

— Наверняка ни для кого не было тайной, что и Джордж, и Гарольд недалеко ушли от своего отца. Ты сказал, ублюдки? Тебе известно, сколько бастардов Дотри вокруг Ашерст-Холл? Я знаю по крайней мере одиннадцать. Моя мать показывала их мне, предупреждая, чтобы я случайно не женился на ком-нибудь из них и не преподнес ей внука с обезьяньими ушами или еще с чем-то подобным.

— Ну, давай, дружище. — Фитц протянул бокал, чтобы Раф наполнил его. — Я действительно не знаю, что тебе сказать и что бы ты хотел услышать. Но думаю, что твоя подруга детства в чем-то разочаровала тебя. Я не прав?

— Пожалуй, прав. Она призналась, что этот брак должен был состояться в обмен на землю ее отца и гарантию ее положения. Это не был брак по любви. Я… Может быть, я просто удивлен. Поражен при мысли, что Чарли уже выросла и может… Ну, не важно.

— Продать себя в надежде однажды стать герцогиней? В конце концов, на пути оставался только Джордж. Честолюбие — черта, нередко присущая женщинам.

— Это не так, — сказал Раф, изо всех сил пытаясь уловить то, что все еще ускользало от него. — Ашерст-Холл. Она сделала это ради Ашерст-Холл. Не из-за титула и не из-за этого особняка, где мы находимся. Люди, Фитц. Она сделала это ради циркулярной пилы и… и новых тростниковых крыш для хижин работников, и… ну, не рехнулась ли она!