Как по лезвию

В рабочий полдень я проснулся стоя.
Опять матрац попутал со стеной.
Я в одиночку вышел из запоя,
Но — вот те на! — сегодня выходной.

И время шло не шатко и не валко,
Горел на кухне ливерный пирог.
Скрипел мирок хрущевки-коммуналки,
И шлепанцы мурлыкали у ног.

Сосед Бурштейн стыдливо бил соседку —
Мы с ней ему наставили рога.[96]
Я здесь ни с кем бы не пошел в разведку,
Мне не с кем выйти в логово врага.

Один сварил себе стальные двери.
Другой стишки кропает до утра.
Я — одинок. Я никому не верю.
Да, впрочем, видит Бог, невелика потеря —
Весь ихний брат и ихняя сестра.

Экран, а в нем с утра звенят коньки...
В хоккей играют настоящие мужчины.
По радио поют, что нет причины для тоски,
И в этом ее главная причина.

В «Труде» сенсационная заметка
О том, что до сих пор шумит тайга.
А мне до боли хочется в разведку,
Уйти и не вернуться в эту клетку,
Уйти — в чем есть — в глубокий тыл врага.

Из братских стран мне сообщает пресса:
Поляки оправляются от стресса.
Прижат к ногтю вредитель Лех Валенса,[97]
Мечтавший всю Варшаву отравить.

Да, не все еще врубились в суть прогресса
И в трех соснах порой не видят леса.[98]
Бряцает амуницией агрессор,
Но ТАСС уполномочен заявить:[99]

«Тяжелый смог окутал Вашингтон.
Невесело живется без работы
В хваленых джунглях каменной свободы,[100]
Где правят ЦРУ и Пентагон.

Среди капиталистов наших стран[101]
Растет угар военного психоза.
Они пугают красною угрозой
Обманутых рабочих и крестьян.

А Рейган — вор, ковбой и педераст —
Поставил мир на ядерную карту».
Тревожно мне. Кусаю свой матрац.
Дрожу, как СС-20 перед стартом.

Окончился хоккей. Пошли стрекозы.
А по второй насилуют кларнет.
Да как же можно? Ведь висит угроза!
И ничего страшней угрозы нет!

Да, вовремя я вышел из запоя...
Не отдадим родимой Костромы!
Любимый город может спать спокойно
И мирно зеленеть среди зимы.[102]

Буденовку напялю на затылок.
Да я ль не патриот, хотя и пью?
В Фонд мира сдам мешок пустых бутылок
И из матраца парашют скрою.

Возьму аванс. Куплю себе билет[103]
На первый рейс до Западной Европы.
В квадрате Гамбурга — пардон, я в туалет![104]
Рвану кольцо и размотаю стропы.

Пройду, как рысь, от Альп и до Онеги
Тропою партизанских автострад.
Все под откос — трамваи и телеги, —
Не забывайте, падлы, Сталинград!

Пересчитаю все штыки и пушки.
Пускай раскрыт мой корешок-связной —
Я по-пластунски обхожу ловушки
И выхожу в эфир любой ценой.

Я — щит и меч родной Страны Советов![105]
(вариант, декабрь 1985)
Пока меня успеют обложить —
Переломаю крылья всем ракетам,
Чтоб на Большую землю доложить:

Мол, вышел пролетарский кукиш Бонну.[106]
Скажите маме — НАТО на хвосте!
Ваш сын дерется до последнего патрона[107]
На вражьей безымянной высоте.

Хочу с гранатой прыгнуть под колеса,
Но знамя части проглотить успеть.
Потом молчать на пытках и допросах,
А перед смертью — про Катюшу спеть.

Бодун крепчал. Пора принять таблетку.
В ушах пищал секретный позывной.
По выходным так хочется в разведку.
Айда, ребята! Кто из вас со мной?