Как перед Богом

- Ну, сейчас наклепают подков твоей "конюшне" (пренебрежительное прозвище ЦСКА на жаргоне болельщиков) подкалывал я.

- Да ладно… Сейчас накидают твоей "Динаме", сколько захотят, — защищался Гагарин.

- Если так уверен, давай спорить на ящик коньяка, что не накидают, — распалял его я.

- Да ладно… ящик. Мне жалко тебя — тебе потом за этот ящик нужно будет целый год петь. Лучше на бутылку.

Я говорю: "Ну… давай!"

Бутылку я проиграл. ЦСКА тогда победил. Говорю: "Ну, все — побежал за бутылкой". Гагарин: "Не-е-е. Мы должны распить ее вместе". Я говорю: "Мне некогда, Юра! Мне нужно улетать на концерты".

- Ну, прилетишь, разопьем…

Вот… не распили. Через несколько дней на гастролях меня догнала весть: "27 марта 1968 года в 9 часов 30 минут погиб Гагарин Юрий Алексеевич…"

МАРК БЕРНЕС (1911–1969)

Когда я был женат на Гурченко, она дружила с Бернесом. Подружился и я. Жили мы на Маяковке, а Марк Наумович с женой Лилей на Колхозной площади. Там, где магазин "Обувь". Ходили в гости: мы к ним, они к нам. Занятный был человек Бернес. Очень занятный. Не зря его называли Марк сам себе Наумович. Был он человек оригинальный, амбициозный. Однако когда компания располагала его к себе, он был удивительно обаятельный. Красивый и обаятельный. А как шутил! И еще любил нецензурную лексику, которая в его исполнении превращалась в настоящее искусство. Он делал это так вкусно, так по-одесски смачно, что язык ни у кого не поворачивался сказать: "Что это Вы все матом ругаетесь?!" Его мат звучал не оскорбительно и красиво. Эти острые словечки вылетали из него, как междометия. Казалось, что без них речь его сразу перестанет быть понятной, а уж то, что перестанет быть яркой, так это точно!

Еще он был заядлый анекдотчик. Одним словом, очень живой человек.

…Как-то в Ростове мои гастроли совпали с моим днем рождения. Выступали там в это время и другие артисты. И вот в назначенный час приходят поздравить меня Павел Лисициан, Борис Андреев и… Марк Наумович. А на груди у Бернеса огромный значок — "Ученик Кобзона"!!! Все начали хохотать и спрашивать: "Где Вы это взяли?" А он серьезно так отвечает: "Купил в соседнем универмаге". Так серьезно, что чуть не поверили. Потом уже выяснилось, откуда у него этот значок. Оказывается, он зашел в магазин, а там, как и полагается, у каждой работницы соответствующий знак: "Продавец", "Младший продавец", "Старший продавец", ну и у начинающих — "Ученик продавца". Бернес выпросил у кого-то эту табличку "Ученик", и уже сам тушью приписал после слова "Ученик… Кобзона". Не знаю, кто бы еще мог додуматься до такого подарка, а Бернес додумался, потому что он почти во всем был такой оригинальный человек. Очень приятный был человек, но… вместе с тем непредсказуемый и капризный невероятно… Все время чего-то капризничал. Особенно, когда стал себя плохо чувствовать, всех держал в напряжении. Все волновались, как он может себя повести (?), если надо было выходить не тогда, когда он хотел: никто не знал — выйдет он сейчас на сцену или чего-нибудь выкинет?!

…С ним очень дружил композитор Ян Френкель. И вот, когда подтвердилось, что у Бернеса рак, и он уже лежал в больнице, вдруг звонит Френкель: "Иосиф, приходи сегодня на "Мелодию". Марк будет записывать новую песню. Послушаешь. Не дай Бог, это его последняя запись…"

Я пришел на "Мелодию". Приехал Марк. Естественно, весь болезненный, но держался достойно, не капризничал. Потрясающе спел он тогда своих "Журавлей":

"Летит, летит по небу клин усталый,

Летит в тумане на исходе дня.

И в том строю есть промежуток малый.

Быть может, это место для меня?…"

Спел. Потом прослушал запись со своим… таким бернесовским прищуренным взглядом и… сказал: "Ну вот. Попрощались". "Да что Вы? — попытался успокаивать я. — Вы еще столько песен споете!" "Нет уж… Петь их придется тебе…" И уехал. Это была последняя наша встреча.

ЮРИЙ НИКУЛИН (1921–1997)

Когда я начал учиться в Москве, мне, как почти каждому студенту-провинциалу, стипендии на жизнь не хватало. Поэтому приходилось подрабатывать. И вот в 58-м представился такой случай: мне и моему коллеге Виктору Кохно предложили на время гастролей певцов Белокрынкина и Удальцова подменить их выступления в цирке на Цветном бульваре. Так я впервые попал на профессиональную сцену. Теперь мы могли переодеваться и готовиться к выходу вместе с теми, кто уже завоевал право называться настоящими артистами. Это меня волновало необычайно. А после того, как увидел, что имею право работать буквально бок о бок с набиравшим популярность дуэтом клоунов "Юрий Никулин и Михаил Шуйдин", я вообще долго не мог прийти в себя от переполнявших меня чувств.

Никулин и в жизни мало отличался от образа, который выносил на манеж. Он и в жизни был каким-то наивным мудрецом. Был очень простым и добрым, смешным и неуклюжим, каким-то неповоротливым… Знаменитым на всю страну Никулин еще не был, но уже пользовался у публики успехом Его уже узнавали на улице, а это для артиста значило, что наступает всенародное признание.