Как относиться к себе и к людям

Прекрасно помню слова отца, когда я в оправдание каких-то своих плохих поступков ссылался на других: "Что тебе до других? Отвечай за себя сам!" Может быть, отсюда у меня прохладное отношение к традициям, разрешение на ответственную свободу мышления и поступков. Меня топили и били клички «Козел», «Бяша», но из роли Жертвы вытягивала песня "Орленок, орленок, взлети выше солнца". Также всегда где-то рядом с сердцем жила сказка про Гадкого утенка. Как хорошо, что он превращается в Лебедя…

С тех пор, как я с помощью Берна об этом задумался, я стал исключительно внимательным к тому, что и как говорить детям.

• Двусмысленное: "Упадешь!" теперь всегда заменяю простым и определенным: "Не падай!". Никогда не скажу: "У тебя все равно не получится", скажу: "У тебя получится потом". Разница, для взрослых только лингвистическая, для ребенка может оказаться разницей в судьбе.

Отказ от роли Неудачника — достаточно непростая вещь. Человек чаще согласен подкорректировать роль, чтобы неудачи не были так часты и неприятны, ему также хочется научиться легче переносить их; но отказываться от роли полностью и тем более овладевать новым сценарием и новой ролью, ролью Удачника, Победителя, — всегда боязно и трудно. Но возможно — хотя бы в мелочах.

Стою как-то на дороге, держу руку: “Подвезите!”, но машины одна за другой проезжают мимо. Каждая свободная машина, которая не остановилась, — моя неудача, но при чем здесь сценарии? Очень даже "при чем". Обратил внимание на свою позу и характер поднятой руки: это пантомима на тему "Может быть, вы остановитесь? Хотя едва ли вам это нужно…" (откуда, почему это у меня??) Изменил взмах руки, дал текст: "Остановитесь! Я тот, кто вам нужен!". Сменился сценарий — изменились результаты: стала останавливаться каждая вторая машина.

Личности души моей…

Сколько потребовалось времени — почти восемьдесят лет, — пока я, с помощью длившейся бесконечно пластической операции, из веры и разочарований, фактов и миражей, правды и лжи слепил в душе своей ту кажущуюся живой марионетку, с которой в конце концов свыкся настолько, что ныне могу уже отождествлять себя с нею.

Тибор Дери

В разных ситуациях мы бываем очень разными. Один и тот же Я — то Ребенок, то Родитель, то Лидер, то Сопля, то Циник, то Борец за правду… Все это наши лики: наши Я, наши роли, наши личности. Меняясь сами, они изменяют и нас сверху донизу, строй нашего мышления, облик, поведение. В этом смысле Меня — много. Я — состоит из множества Я. Другой вопрос, что это не «оче-видно». Как правило, человек не замечает происходящих с ним личностных изменений. «Я» каждый раз отождествляется со своим новым состоянием или ролью, и человеку кажется, что он всегда остается "самим собой". Иллюзия, что Я — это всегда Я, — одна из самых привычных и стойких.

Увидели Личность—присвойте ее!

Как мир меняется! И как я сам меняюсь!

Лишь именем одним я называюсь, —

На самом деле то, что называют мной, —

Не я один. Нас много. Я — живой.

Чтоб кровь моя остынуть не успела,

Я умирал не раз. О, сколько мертвых тел

Я отделил от собственного тела!

Н. Заболоцкий. "Метаморфозы"

Вам это может не нравиться, но вы есть то, что вы усвоили от других. Чем больше вы присвоили чужого, тем больше имеете своего. Обвинять вас никто не собирается, поскольку вы ни у кого ничего не отнимаете, и, кроме того, так делают все: точнее, это происходит со всеми.

Все, что нужно вам — взять этот процесс заимствования в свои руки. Начать это делать самому.