Как он будет есть черешню?

На следующий день мы всей семьей едем куда-то в центр, в одну из тех многочисленных, немного зловещих промзон, которые лепятся обычно около любого московского вокзала. В таком месте обязательно встретишь остов ржавого какого-нибудь жигуленка, трансформаторную будку в граффити, старые скрипучие ворота, запертые на висячий замок, и стаю бродячих собак; и обязательно будет ветер, он поволочет вдоль дороги, по которой ты шагаешь, ошметок пожелтевшей газеты или драный пакет; а дорога, конечно, окажется вся в колдобинах, или ее будут копать, или поперек растечется вонючая лужа в бензиновых радугах… Я сейчас не помню этого места и даже не помню, у какого оно было вокзала – может, у Курского, а может, у Савеловского, – но перед глазами так и стоят та изорванная газета и те ворота на цепи. Да и это, не исключено, запомнилось вовсе не с натуры, а вытянуто из какого-нибудь текста или киношки…

Итак, ворота. Скрипели они или нет – неважно. Но за ними обнаружился аккуратный двухэтажный домик, облагороженный евровагонкой, сияющий белоснежными пластиковыми рамами, и внутри этого домика тоже все оказалось сияющее и светлое, как в какой-нибудь модной парикмахерской.

Из домика Ванька вышел «ведущим специалистом» небольшой частной нефтеперерабатывающей компании.

На обратном пути, когда мы уже тряслись в метро (дороги назад я, разумеется, на радостях не запомнила), меня опять нагнала и накрыла волна абсурда. Нет, ну только подумать: ведущий специалист! По нефти!

Если бы я увидела такое у кого-нибудь в тексте, я бы ругалась – еще как! И привела бы сотню аргументов, почему эту историю читатели ни за что не примут на веру. А сейчас сама оказалась в положении авторов, которые за годы практики сколько раз клялись мне: да ведь в жизни-то, в жизни так оно и бъло! Но я в ответ лишь замечала скептически: книга потому и не жизнь, что обязана быть внутри себя логичной и правдоподобной – и просила переделать сомнительное место.

Впрочем, уже через несколько часов мне представилась возможность оценить на практике, чем редактор отличается от адвоката. Адвокат, если бумага заполнена по всем правилам, легко принимает ее на веру и даже вопросов не задает.

Вот и наш Илья Валерьевич принял Ванькино трудоустройство как факт. Сказал только, приподняв бровь:

– Ну вы, блин, даете!

Это тоже было из фильма.

Глава 8

Сейчас, по прошествии лет, это все ужасно смешно. Такой домашний мем – как Ванька был ведущим специалистом по нефти.

«Нет, ну ты помнишь, какие у него были глаза, помнишь?» – спрашивает Андрей, подразумевая нашего Илью Валерьевича, и я подхватываю: «Кому рассказать – не поверят!» И мы веселимся.

Но тогда – тогда смешно не было. А просто очень странно. И ощущение, будто случайно обыграл уличного мошенника в наперстки. Помню, мы добрались до дома совершенно обалдевшие, принесли какой-то вафельный торт (который свекровь категорически не одобрила, потому что она у нас ЗОЖ), до вечера долго и бестолково шарахались по квартире, собираясь вместе посмотреть какое-нибудь кино на ноутбуке, да так и не выбрали какое. А наутро я не смогла встать.

Спала нормально, ничего вроде не болело, но вот проснулась по будильнику, попыталась выбраться из постели, и с удивлением поняла, что не могу. Спину заело намертво. Чертов же кретин этот невролог с его красным бельем!

До обеда Андрей с сочувствием наблюдал, как я барахтаюсь, будто черепашка, случайно опрокинувшаяся на панцирь, и решаю, звонить в поликлинику или нет. Никакого дополнительного недоброго чуда в моем состоянии не было, а как раз наоборот, все складывалось удивительно логично: вчера на радостях я имела неосторожность расслабиться – и вот. Уж это всегда.

Андрей наблюдал, водил меня в туалет и умываться (таскал на себе), приносил кофе и кашку в постель, а потом ушел и через полчаса объявился с охапкой шприцев и ампул. На мои удивленно поднятые брови он лишь заметил, что «столько лет» и «я же не идиот, все отлично помню».

– Андрюша, дорогой, а кто все это будет колоть? – поинтересовалась я.

И он отозвался, немного насмешливо:

– Ну а сама как думаешь?

Тут он уселся за письменный стол и открыл рабочий ноутбук.

Все-таки интернет – удивительное дело. Можно оперативно научиться чему угодно.

А Ванька меж тем тоже лежал – на своем любимом диване в соседней комнате. Потому что его «нефтяная» работа, разумеется, не была работой, а была лишь фиктивной записью в трудовой книжке, первой в Ванькиной жизни.

Чтобы бабушка не задавала вопросов, вокруг Ваньки навели деятельный беспорядок: набросали учебников, каких-то блокнотов, конспектов с подготовительных курсов, чтобы, случись свекрови войти, Ванька мог легко дотянуться до любой книжки и сделать вид…