Как ни крути - помрешь

– Практически невредимым, – сказал он, отпуская руку Та каты и отступая на шаг. – Хотя, когда отовсюду начали палить пистолеты, я не был уверен, что выберусь. – Изобразив дрожь от страха, он повернулся грудью к костру, погреться. – Это было уже слишком.

Я была рада, что он не вытаращил глаза, не начал заикаться или пищать и подпрыгивать, как вела себя Эрика, пока Кистен ее не уволок за шиворот.

– Дэвид! – окликнул его Кистен, когда я посмотрела на него, о нем вспомнив. – Есть у меня к тебе разговор насчет страховки яхты. Сколько это будет у вас стоить?

Дэвид болезненно застонал.

– Вот цена работы в страховании, – сказал он тихо. Я удивленно подняла брови:

– Думаю, он просто хочет избавиться от Эрики. Эта девушка не замолкает никогда.

Дэвид шевельнулся.

– Ты следишь, чтобы я слишком долго не сидел спокойно? Я улыбнулась.

– А разве это не входит в мои обязанности как члена стаи? – спросила я, и Таката на меня вытаращился.

– Вообще-то входит. – Махнув рукой Кистену, он поспешил к нему, остановился только поправить ботинком выпадавшее из костра бревно. Говард с той стороны костра весело смеялся, блестя глазами.

Таката смотрел на меня, высоко подняв густые брови.

– Члена стаи? – спросил он.

Я кивнула и села рядом с ним на стол для пикников.

– Для целей страхования.

Поставив пряный сидр, я уперла локти в колени и вздохнула. Люблю я солнцестояние, и не только ради пира и веселья. В Цинциннати гасятся все огни от полуночи и до рассвета, и толь-ко тогда можно увидеть ночное небо таким, каким оно должно быть. С теми, кто пытался во время затемнения воровать, разбирались круто, что устраняло любые проблемы.

– А у тебя как жизнь? – спросил Таката, удивив меня этим вопросом. – Слыхал, что ты была в больнице.

Я невинно улыбнулась, зная, что у меня уже сделался усталый вид после двухчасового орания на концерте Такаты.

– Все нормально. Меня не хотели еще оттуда отпускать, но там в другой палате лежал Кистен, и когда там увидели, как мы… гм… тестируем ручки управления кроватью, то решили, что мы вполне готовы к выписке.

Эта вредная старуха-сестра… уж она такой шум подняла, будто мы черт знает каким извращением занялись… ну, вредная старуха, и все тут.

Таката посмотрел на меня, и я зарделась от вязаной шапочки до самых ушей.

– Там перед входом стоят два лимузина, – сказала я, меняя тему. – Сказать им, чтобы уехали?

Он задумчиво посмотрел в темные ветви.

– Пусть подождут. В них еда. Я кивнула, успокоившись.

– Подогретого вина хочешь?

Он вздрогнул, посмотрел широко открытыми глазами.

– Нет. Спасибо, нет.

– Тогда сидра с пряностями? – предложила я. – Вот, я отсюда еще не пила.

– Вот сюда отлей глоток, – протянул он пустую чашку, и я вылила туда половину своей. Это было несколько особенное ощущение – сидеть вот так рядом с Такатой, делиться с ним вином, но я замерла, ощутив в себе эхо какого-то далекого звона. Я замерла, не зная, что это может быть, и Таката посмотрел мне в глаза.

– Ты тоже почувствовала? – спросил он, и я кивнула с не которой тревогой и беспокойством.

– А что это было?

Большой рот Такаты расплылся в широкой улыбке, обращенной ко мне.

– Круг на Фаунтейн-сквер. Счастливого солнцестояния! Он поднял чашку, я автоматически коснулась ее своей.

– Счастливого солнцестояния! – отозвалась я, и мне показалось странным, что я это ощутила. Раньше такого не бывало. Может, стала к нему чувствительна, когда сама его поставила.

С таким ощущением, будто все в этом мире правильно, я глотнула сидра и увидела, что на меня с мольбой глядят глаза Дэвида. Эрика не закрывала рта, и Кистен хватал Дэвида за плечо, пытаясь вести какой-то разговор помимо нее.

– Извини, – сказала я, сползая со стола. – Дэвида надо спасать.

Таката усмехнулся, и я медленно пошла мимо костра. Кистен, хотя не прекращал говорить с Дэвидом, не сводил с меня глаз, и я ощутила, как изнутри у меня поднимается тепло.

– Эрика, – сказала я, поравнявшись с ними, – там Таката хочет для тебя спеть.

Таката выпрямился и бросил на меня панический взгляд, когда она завизжала от восторга. Кистен и Дэвид вздохнули с облегчением, когда она метнулась мимо костра к Такате.

– Слава Богу, – шепнул Кистен, когда я села на ее место. – Эта девушка никогда не замолкает.

Фыркнув, я придвинулась ближе, толкнула его в бедро, намекая. Он обнял меня за плечи, как я и хотела, притянул к себе, тихо выдохнул, и меня пробрало дрожью. Я знала, что он это ощутил, потому что шрам у меня ожил.

– Перестань, – шепнула я, смущаясь, и он крепче меня стиснул.

– Не в моих силах, – произнес он на вдохе. – Когда они все разойдутся?

– На рассвете, – сказала я, ставя кружку. – От ожидания сердце горячее становится.

– – Это не сердце у меня по тебе скучает, – выдохнул он, и меня снова пробрало трепетом.