Как не умереть в одиночестве

Она толкнула дверь и коротко, резко вдохнула. Эндрю невольно напрягся и собрался с духом. Он провел, должно быть, больше сотни осмотров, и каждое жилье, в каком бы состоянии оно ни было, оставило на нем свой след, запомнилось какой-то мелочью, зацепившейся за память деталью: ярким аксессуаром, необъяснимым пятном, душераздирающей запиской. Запоминались и надолго оставались запахи, причем не только неприятные или отвратительные. Где-то сохранялся аромат лаванды, где-то пахло машинным маслом или сосновыми иголками. С течением времени связывать впечатления с человеком и домом становилось все труднее. Но стоило только Пегги отступить в сторону, как Эндрю понял, что Алан Картер и дом 122 по Ансуорт-роуд запомнятся надолго, если не навсегда.

Сначала Эндрю и не сообразил толком, что именно видит. Батареи, пол, столы, полки – все горизонтальные поверхности были покрыты какими-то деревянными штучками. Опустившись на пол, Эндрю поднял поделку.

– Это же уточка, – сказал он и осекся, почувствовав себя неловко, будто сморозил глупость.

– По-моему, они все – уточки. – Пегги присела рядом с ним.

Будь это сон, Эндрю задумался бы, наверно, о том, что именно говорит ему подсознание.

– Это что же, игрушки такие? Он их коллекционировал?

– Даже не знаю. Разве что… Постой-ка! Думаю, он сам вырезал их из дерева. Тут, наверно, сотни этих уточек.

Между расставленными на полу поделками проходила узкая дорожка, оставленная, вероятно, полицейскими.

– Напомни-ка мне, что это за парень, – попросила Пегги.

Порывшись в сумке, Эндрю нашел нужный документ.

– Алан Картер. По данным коронера, близких родственников нет. Господи. Я понимаю, что она занята, но уж об этом могла бы упомянуть.

Пегги взяла уточку с туалетного столика, провела пальцем по ее голове, изгибу шеи.

– Знаешь, о чем я сейчас думаю? Кроме, конечно, какого черта? Так вот… почему утки?

– Ну, может, он их любил? – предположил Эндрю.

Пегги рассмеялась.

– Я люблю уток. Моя дочка, Сьюзи, несколько лет назад даже нарисовала мне крякву в подарок на День матери. Но я не такая фанатка, чтобы настрогать тысячи этих…

Прежде чем Эндрю успел предаться дальнейшим размышлениям на тему, в дверь постучали. Он направился к двери, на мгновение позволив себе легкую фантазию: утку в человеческий рост на крылечке, явившуюся выразить соболезнования серией печальных кряк-кряк. Но нет – за дверью стоял мужчина с голубыми глазками-бусинками и прической в стиле брата Тука.

– Тук-тук, – сказал незнакомец. – Вы ведь из муниципалитета, да? Мне так и сказали, что вы будете сегодня. Я – Мартин, сосед. И это я позвонил в полицию насчет бедолаги Алана. Подумал, что… – Он не договорил, споткнулся на полуслове, увидев резные фигурки.

– А вы разве не знали? – спросила Пегги.

Мужчина покачал головой – увиденное определенно вызвало у него замешательство.

– Нет. То есть… Я к нему частенько приходил – подойду, постучу в дверь, крикну «привет». Сейчас вот думаю: да, он ведь дверь-то и не открывал широко – только выглянет, и все. Держался особняком. Как говорится, предпочитал одиночество. – Он кивнул за спину Эндрю. – Посмотреть можно?

– Конечно, пожалуйста. – Эндрю переглянулся с Пегги. Интересно, не думает ли она, как и он сам, что стоимость всех резных безделушек при всех их неоспоримых достоинствах вряд ли покроет затраты на похороны Алана Картера.

После ухода соседа Эндрю и Пегги нехотя приступили к работе, ради которой, собственно, и пришли сюда, а уже часом позже подвели черту и собрались уходить. В результате тщательных поисков их единственной добычей стала папка с аккуратно подколотыми счетами за обслуживание. Свернутая в рулон, она, похоже, использовалась для истребления мух, но не содержала в себе никаких указаний на существование родственников покойного.

Направляясь к выходу, Пегги остановилась столь внезапно и резко, что Эндрю чуть не налетел на нее, но ухитрился избежать столкновения и сохранить неустойчивое равновесие в позе застывшего после броска копье-метателя.

– Что такое? – спросил он.

– Знаешь, я не хочу уходить отсюда, не осмотрев буквально все и не убедившись на сто процентов в том, что у него действительно нет родственников.

Эндрю посмотрел на часы.

– Полагаю, если пройдемся еще раз, хуже от этого никому не станет.

Пегги просияла, как будто Эндрю разрешил ей попрыгать в надувном замке, а не перебрать еще раз вещи покойного.

– Возьмем по комнате?

– Есть, сэр! – Пегги лихо козырнула.

Сначала повезло Эндрю. Он наткнулся на какую-то бумажку за комодом, но надежда тут же сменилась разочарованием, поскольку это был всего лишь пожелтевший от времени листок со списком покупок. Похоже, вариантов больше не осталось, но потом прорыв случился у Пегги. Эндрю обнаружил ее в кухне на коленях возле холодильника.

– Вижу там клочок бумажки, но достать не могу, – сказала она.

– Минутку. – Эндрю взялся за угол холодильника и принялся осторожно двигать его туда-сюда, чтобы освободить засаленную бумажку.