Как не умереть в одиночестве

– Экзамены хорошо идут?

– Да.

– Как с девушками? Новой чикой обзавелся? Бьюсь об заклад, что нет. Слишком занят – гуляешь, пока молодой. Эй, как тебе мой свитер? Нравится? Это Байя. Хочешь, и тебе такой достану.

«Не хочу. Лучше бы ты пошла да поговорила с умирающей мамой».

– А где Спайк? – спросил Эндрю.

– Остался в Штатах. Собираюсь вернуться, когда здесь все… ну, сам знаешь… кончится.

– Ладно. Поднимешься к маме?

– Э… ну… да. Если она поднялась. Не хочу ее беспокоить.

– Она теперь уже не встает. – Эндрю направился к лестнице и в какой-то момент подумал, что Сэлли не пойдет за ним, но, когда оглянулся, увидел, что она снимает обувь.

Сестра смущенно улыбнулась.

– Сила привычки.

Эндрю постучал в дверь – раз, другой. Ничего. Они переглянулись.

Мать как будто нарочно так спланировала, чтобы умереть ровно перед тем, как все трое соберутся вместе. Если ей хотелось сделать кому-то больно, то цели она достигла.

– Мама в своем репертуаре, – сказала Сэлли, когда они сидели вечером в пабе. «Мама» она произнесла как «мом», поэтому Эндрю захотелось вылить пиво на голову сестре, и прежнее восхищение ее акцентом вдруг начисто пропало.

На похороны приехали две двоюродные бабушки и с полдесятка бывших коллег. В ту ночь Эндрю не спал. Сидя в постели и безуспешно пытаясь читать «О страданиях» Ницше, он вдруг услышал в гнезде у веранды крики скворцов, принявших охранное освещение за утреннюю зарю. Выглянув в просвет между шторами, Эндрю увидел уходящую Сэлли с рюкзаком на спине. Не навсегда ли?

Как выяснилось вскоре, даже не надолго. Через три недели – большую часть времени Эндрю пролежал на диване, завернувшись в покрывало с маминой кровати и уставившись в телевизор, – когда он спустился утром вниз, Сэлли снова стояла у раковины. Сестра вернулась к брату. Что-то наконец пробилось в эту тупую черепушку. Сэлли обернулась, и Эндрю увидел, что глаза у нее опухли и покраснели, и теперь уже он прошел через комнату и обнял ее. Прижавшись к его плечу, Сэлли пробормотала что-то неразборчивое.

– Что? – спросил Эндрю.

– Он меня бросил, – шмыгая носом, ответила Сэлли.

– Кто?

– Спайк, конечно. Оставил записку в квартире. Ушел с какой-то девицей. Все кончено.

Эндрю встряхнул ее за плечи и отступил на шаг.

– Что? – Она утерла нос рукавом и, не дождавшись ответа, громко высморкалась.

Как когда-то, ее глаза полыхнули знакомой старой злостью. Но теперь Эндрю уже не испугался – его душил гнев.

– Ты об этом думаешь? – бросил он, и тут Сэлли подступила к нему, толкнула на холодильник, прижала к дверце и схватила за горло.

– А ты и рад, да? Доволен, что он меня бросил?

– Да плевать мне на него, – прохрипел Эндрю. – А как же мама? – Он попытался оттолкнуть ее руку.

– А что мама? – сквозь стиснутые зубы прошипела Сэлли. – Ее уже нет, так ведь? Померла так померла. С чего тебе расстраиваться? Она и матерью-то не была никогда. Как папа умер, так для нее все и кончилось. Сломалась. По-твоему, мы для нее что-то значили?

– Она болела! Посмотри на себя! Тебя бросили, и ты уже расклеилась. Так что не тебе кого-то судить.

Злость полыхнула снова, и Сэлли ударила его свободной рукой. Эндрю отшатнулся, закрыв ладонью глаз, и напрягся в ожидании еще одного удара, но вместо этого сестра обняла его нежно и зашептала в ухо:

– Прости, прости, прости…

Они вместе сползли на пол и долго сидели, ничего не говоря и понемногу успокаиваясь. Потом Сэлли открыла холодильник и передала брату немного замороженного горошка, а он, тронутый простотой и добротой этого жеста, растрогался до слез, которые и скатились из непострадавшего глаза.

Следующие несколько недель прошли размеренно и однообразно. Вернувшись домой – Эндрю работал в аптеке на центральной улице, – он готовил пасту с томатным соусом или картофельное пюре с колбасой, а Сэлли курила «травку» и смотрела мультики. Глядя, как она всасывает спагетти и слизывает текущий по подбородку соус, Эндрю снова и снова спрашивал себя, кем же она выросла. Скорая на расправу задира и хиппи уживались в ней, как Джекил и Хайд. Сколько она продержится, прежде чем снова уйдет? Ждать долго не пришлось, но на этот раз смыться незамеченной у нее не получилось.

– Только, пожалуйста, не говори, что собираешься искать Спайка, – сказал Эндрю, дрожа у двери от утреннего ветерка.

Сэлли грустно улыбнулась и покачала головой.

– Нет. Мой приятель, Бинси, нашел мне работу. По крайней мере, он так думает. Это около Манчестера.

– Хорошо.

– Мне нужно становиться на ноги. Пора взрослеть. Здесь у меня ничего не получается. Слишком все мрачно. Сначала папа, потом мама. Я собиралась зайти посмотреть на тебя. Попрощаться. Но не хотела будить.

– Угу. – Эндрю отвернулся, почесал в затылке, а когда снова посмотрел на сестру, то увидел, что и она делает то же самое. Зеркальное отражение неловкости. Оба улыбнулись. – Ладно. Дай знать, когда определишься.

– Хорошо. – Сэлли шагнула к двери, но остановилась и обернулась. – Знаешь, я горжусь тобой. Правда.