Как не умереть дважды

По полу прошла трещина, и он раскрылся внутрь, втягивая нас в черноту неизвестности. Морис взвизгнул по-девчачьи, падая на меня сверху, и мы приземлились вместе, но спину отбила только я. Кругом сплошная несправедливость.

– Ты как? – прохрипел мне на ухо Морис. Я спихнула его с себя и со старческим кряхтением села.

– Позвоночник не осыпался. Где это мы?

Пол-потолок снова стал цельным, отрезав нам путь к спасению, но вопреки всему в месте, куда мы свалились, было светло, если можно назвать светом зеленоватое мерцание настенных ламп, похожих на факелы.

– В камере пыток, полагаю?

Я тоскливо проследила за взглядом Мориса и мысленно согласилась. Помещение было небольшим, с парой арочных ниш, забранных решетками, со стен свисали цепи и кожаные ремни. Я добралась до стоящего по центру стола, но он был самым простым, деревянным, грубым, а на нем – доска для вейцзы, я ее узнала.

– Рита, – голос Мориса вдруг стал тонким и пронзительным, – посмотри, на чем я стою?

Я опустила взгляд и дернулась: вычурные туфли кракена попирали распотрошенную тушку большой лягушки, заключенную в некое подобие пентаграммы.

– Рита, там кровь, да? Это точно кровь? – Морис позеленел до цвета мерцающих вокруг фонариков.

– Да нет там ничего, – не очень бодро соврала я, надеясь, что темные потеки по краям пентаграммы – всего лишь грязь. Просто бордовая грязюка, похожая на… Под взглядом Мориса я быстро сдалась: – Да, черт возьми, это действительно кровь. Ты что, испугался?

Вот уж не думала, что наш дерзкий кракен боится крови, хотя в данных обстоятельствах я могла его понять.

– Да я не крови боюсь, а этой дурацкой пентаграммы! – взвыл Морис. – Какой идиот ее рисовал? Почему три руны нечитаемы? А круг? Да это скорее квадрат, а не круг! Ты знаешь, что случается, если неправильно провести даже самый безобидный из кровавых ритуалов?

– Нет…

– Я тоже! Потому что результат невозможно предсказать.

До меня медленно начинало доходить, в какую очередную заварушку мы случайно угодили, точнее, свалились.

– И что теперь будет? Это же не мы разрушили заклинание? Мы же только пришли. Морис, да не молчи ты! Для чего вообще рисуют такие знаки?

Морис зябко повел плечом.

– Ну, обычно призывают демонов.

Блин, лучше бы не спрашивала!

Меня затрясло, и виной тому, как это ни прозаично, был дикий холод. Неизвестный подвал, неправильная пентаграмма – кто знает, какой демон к нам пожалует на такой кривой призыв.

– Вспоминай, энциклопедия ходячая, кого призывают, принося в жертву лягушку? – Голос сорвался на шипение. Да мы замерзнем раньше, чем кто-то пожалует. Я тогда не камнями будут кидаться, а сосульками.

– Нашла демонолога со стажем, – огрызнулся Морис и принялся стаскивать с себя камзол.

– Что? – оживилась я. – Придумал способ, как это остановить?

И мне на плечи упала тяжелая бархатистая ткань. Морис неловко кашлянул в кулак и отвернулся, якобы заинтересовавшись обстановкой, а я почувствовала себя дурочкой.

– Спасибо. Но ты же сам замерзнешь.

– Кракены – глубоководные существа, я не боюсь холода.

– А змеи вообще не теплокровные, так что…

– Ой, ну Рит! Дай побыть джентльменом хоть на пороге трагической гибели?

– Давай вот только без этого. Мне еще надо Мие за трусы отомстить.

У Мориса явно возникли вопросы, но тут где-то совсем рядом раздался душераздирающий скрип. Я подскочила на месте и ближе придвинулась к Морису. Боковая дверь отворилась с ужасающим звуком не смазанных лет сто петель, неясная фигура с подсвечником в руках шагнула нам навстречу, распространяя вокруг себя темную ауру и очень знакомый запах.

Страх как корова языком слизала, потому что невозможно бояться человека, который благоухает чесноком.

Фигура поставила на стол тарелку с чем-то горячим и ароматным, обернулась к нам и замерла в удивлении.

– А вы как сюда попали? – спросила она мужским голосом, а потом заметила испорченную пентаграмму. – Что вы натворили? Это же моя курсовая!

– Мы… – Я схватила Мориса за плечо и рванула к двери, надеясь, что нам повезет и не придется объяснять этому старшекурснику, что его курсовая изначально была не очень, а мы ее, можно сказать, улучшили.

Мгновение до вожделенной свободы, и перед нами зависла голова на чудовищно длинной шее.

– Не сбежите, – констатировал парень и ухмыльнулся.

– Рокурокуби, – вдруг выдал Морис замысловатое ругательство и, видя мое непонимающее лицо, пояснил: – Это монстр такой, обладающий способностью растягивать шею на пару метров. Японский фольклор. Совсем не опасный…

А вот это замечание было лишним.

Голова зашипела не хуже моих змей, отрастила еще пару метров шеи и стала оборачиваться вокруг нас, мерзко скалясь. Я ничегошеньки не знала о японском фольклоре, кроме Хаяо Миядзаки и его «Унесенных призраками», так что молилась, чтобы этот рокурокуби не оказался плотоядным.

– Шею вытягивать научился, а пентаграмму прямо чертить – нет, – не сильно впечатлился Морис. – Ты откуда эти руны вытащил?

Рокурокуби щелкнул зубами и, похлопав косыми глазами, втянул шею обратно.

– А что с ними не так? Я точно из справочника копировал, черточка в черточку.