Как научиться учиться

Но мы можем переоценивать свои способности и по-другому. Например, если что-то кажется простым или обычным, мы думаем, что изучить это проще. Если кто-то читает статью с крупными иллюстрациями, он с большей вероятностью будет думать, что понимает ее содержание. Если вы видите, что профессор умеет привлечь внимание аудитории, вы, скорее всего, решите, что этот профессор способен научить вас большему, даже если это не так^{5}.

Во время нашей встречи с Артом Маркменом в Техасском университете в Остине он привел мне еще один пример — TED Talks. Это набор блестяще подготовленных лекций по самым разным предметам — от жонглирования до морали. В них есть много историй и драматических моментов, яркие прожекторы и удачные ракурсы. У многих из видео более чем по 10 млн просмотров.

Но Маркмен считает, что для обучения TED Talks скорее вредны, чем полезны. «Проблема не в самих лекциях, — сказал мне Маркмен, — а в том, как мы их потребляем. Мы слышим хорошо отрепетированную речь по определенной теме продолжительностью 15 минут, а потом переходим к следующей теме». Иначе говоря, TED Talks может выглядеть как образовательный опыт. Ведь нам рассказывают о разных вещах настоящие профессионалы. Но из-за того, что нам так легко прослушать этот материал, нам так же легко его забыть.

Вроде бы это кажется не настолько важным. Что с того, что лекции TED Talks так тщательно отшлифованы? Что с того, что видео очень качественно сняты? Однако именно красота картинки и слов мешает нам учиться. Некоторые психологи называют это «двойным проклятием» обучения. Если вы не знаете, правы ли вы, то не будете знать и что вы неправы, и неудивительно, что люди усваивают меньше, если предмет кажется им простым. Они прилагают меньше усилий, если знания представлены им в «легкоусвояемой» форме^{6}.

Следовательно, прошлый опыт — вторая важная причина чрезмерной уверенности в себе при обучении. От него зачастую зависят наши суждения об обучении. Если мы всегда с легкостью писали контрольные работы по химии, то будем меньше готовиться к следующей контрольной, даже если она должна быть гораздо труднее, чем все предшествующие. Если мы все время занимаемся разработкой презентаций в PowerPoint, то начинаем тратить на их подготовку все меньше усилий, даже если нам предстоит выступать в совершенно иных условиях, чем раньше.

Военные называют это «болезнь победителей»^{7}. Если генерал выиграл много сражений, у него начинается головокружение от успехов. Классический пример — «последний рубеж» Кастера. До битвы при Литтл-Бигхорне в 1876 году[21] Джордж Кастер очень быстро продвигался по служебной лестнице. Он показал cебя героем в нескольких крупных сражениях Гражданской войны, в том числе в битве при Геттисберге. Когда Роберт Ли подписывал капитуляцию в Аппоматоксе, Кастер находился там, всего лишь в нескольких шагах позади Улисса Гранта.

По всей видимости, этот опыт заставил Кастера поверить, что он может победить в любом сражении, и, невзирая на имеющиеся свидетельства, он сильно недооценил число индейских воинов, с которыми ему пришлось столкнуться в битве при Литтл-Бигхорне. Кастер никогда бы не подумал, что группа сиу решит отрезать ему все пути к отступлению, — и проигнорировал предупреждения о том, что войско Сидящего Быка может быть в пять раз больше, чем его отряд уставших солдат.

Контрольный вопрос № 27

Верно или нет: люди с ведущим правым полушарием учатся иначе, чем люди «левополушарные».

Поэтому Кастер не составил подробного плана, не разработал стратегию действий в чрезвычайных обстоятельствах и даже не раздал конкретных приказов. Более чем тысячное войско индейцев уничтожило Кастера и более двухсот его подчиненных, однако легенда гласит, что последними словами Кастера были: «Ура, парни, мы их сделали!»

Переосмысление изученного необходимо не только из-за самоуверенности. Кроме этого, люди часто не обращают внимания на важные вещи. В этом смысле мы должны заново возвращаться к изученному материалу, потому что часто действуем как роботы, а не как люди, больше на автомате, чем сознательно. Проблема не в том, что мы что-то неправильно понимаем, а в том, что мы вообще изначально пропустили это что-то.

Так, когда я был ребенком, у двери моей комнаты висела картина с изображением Девы Марии. Это была репродукция средневекового холста, где Мария в блестящей шали, накинутой на голову, обнимала младенца Христа. Картина была вставлена в небольшую деревянную рамку, и я проходил мимо нее, наверное, полдюжины раз за день.

Происшедшее далее — часть семейного предания. Такие истории рассказывают столько раз, что в них реальные воспоминания смешиваются с поучительной выдумкой. Рассказ начинается с того, что однажды моя мать влетела в кухню и потребовала признаться, кто из нас пририсовал Деве Марии усы, сделав ее похожей на Граучо Маркса[22].

— Кто это натворил? — вопрошала она. — Кто посмел осквернить изображение Девы Марии? Кто нарисовал ей черные усы?