Как написать книгу, чтобы ее не издали. 200 Классических ошибок

ПЕРСОНА НОН ГРАТА

Некоторые писатели конца ХХ века успешно использовали в своих романах повествование от второго лица («ты, читатель»). Так поступили Итало Кальвино в книге «Если однажды зимней ночью путник» и Джей Макинерни в книге «Яркие огни, большой город». И, собственно, на этом всё. Ажиотажа вокруг этого захватывающего приема не возникло. Из него не вырос новый жанр, а уже известные авторы не кинулись пересматривать свое отношение к повествованию от первого лица. Нововведение предлагало не больше, чем любое другое нововведение — оно было новым, и ключевое слово тут — «было». Новизна, пожалуй, — самое кратковременное и бесполезное из всех качеств.

Впервые столкнувшись с повествованием от второго лица, читатель думает: «О, так это же то самое повествование от второго лица!» И на этом, собственно, ваш смелый отход от традиций себя исчерпывает.

Стоит привыкнуть, и «ты» уже читается как «он» или «я». Читатель не верит, что история действительно произошла с ним, к тому же утомлен общей заунывностью повествования. А у редактора совершенно нет энтузиазма, чтобы после первого всплеска: «О, так это же то самое повествование от второго лица!» — читать дальше. Очень редко редактор видит за таким повествованием великолепную идею и принимает книгу к изданию. Разве что с условием: пусть автор перепишет ее в традиционной манере.

ДЕМОКРАТИЯ

КОГДА КАЖДЫЙ УСЛЫШАН

Утратив веру после случая с удалением яичников, Реверент Уайт оставил свой приход и отправился в свободное плавание. И вот он стоял в очередном захудалом баре и, держа в руках стакан текилы, размышлял обо всех поворотах на своем жизненном пути. Как темна была дорога, что привела его из Миннеолы в этот мексиканский Фриджоле, где не было места закону!

— Hola[17], красавчик! — обратилась к нему сеньорита, смерив взглядом крепко сложенного гринго. Он внес бы разнообразие в череду грязных бродяг, с которыми ей приходилось спать за песету или порцию брухахи, изумительного местного блюда из креветок.

Грубый бармен наблюдал за их разговором с обычной усмешкой. Сколько же пар, лишенных любви, прошло через его перевалочный пункт!

— Hola, — ответил Уайт, но внутри у него все сжалось от воспоминаний о жене. С сожалением он наклонился и потрепал Фидо по голове. Тот сидел с высунутым языком и изогнулся от удовольствия. Сеньорита улыбнулась — с этим пушистым амиго ей было бы проще всего подружиться.

Мариначи заиграли очередную удалую польку. Лица музыкантов были торжественны и молчаливы. Каждый размышлял о своем горе. Если бы заработать еще тортугу сегодня, думал первый музыкант, тогда бы у него было на одну тортугу больше, чем у второго и третьего музыканта. Ох, как бы он был рад!

Как много босоногих жизней унеслось вслед за пыльными ветрами, веющими над одинокой равниной Писо Махадо!