Бланку окружили заботой, какая ранее полагалась только самым крупным партийным деятелям. Круглые сутки ее стерегли солдаты. У нее были даже свои тестеры еды: предназначенную ей траву или фрукты сначала пробовали другие животные, и только потом их подавали Убре Бланке.
Ученым поручили пустить ее в разведение, но ни один из ее потомков не продемонстрировал подобной молочности. Зато Убре Бланка, видимо, сразу же ощутила груз лежащей на ней ответственности, потому что начала болеть; после третьих родов она болела очень тяжело. Перестала давать рекордное количество молока. О чем теперь было писать газете
Убре Бланка, дававшая все меньше молока, не помогала Революции. Хуже того: Убре Бланка, не дававшая молока, позволила бы империалистам утверждать, будто Революция остановилась.
Кубе не нужна была больная Убре Бланка. В 1985 году Фидель лично принял решение ее усыпить.
Эрасмо:
Ты спрашиваешь, что ел Фидель помимо молочных продуктов. Он ел мало мяса, зато обожал овощи – в любом виде. А мясо если и ел, то желательно баранину в меду или в кокосовом молоке. Как ее приготовить?
Еще он любил
Будучи в отъезде, перед тем, как выдвинуться в обратный путь, он звонил мне и говорил: “Удиви меня сегодня, Эрасмо”.
И приходилось мне его удивлять, хотя это было нелегко – мы ведь знали друг друга десятки лет.
Ница
Хулия Хименес, врач сорока пяти лет в модных джинсах с дырками, четверть века живет в Орландо в штате Флорида. Еще подростком она с родителями, как и тысячи кубинцев, морем бежала из страны. Я познакомился с ней, остановившись на ночлег в маленькой гостинице, которую держит ее тетя в городе Матансас: я хочу посмотреть, чем питаются люди в кубинской провинции, а в этой гостинице, как я слышал, отлично кормят; Хулия впервые с момента бегства в Соединенные Штаты приехала навестить свою тетю. Каждый день мы с ней садимся за стол в сказочно ярком колониальном патио, а тетя Хулии, донья Хуанита, маленькая костлявая вечно улыбающаяся старушонка, приносит нам на завтраки, обеды и ужины все новые и новые лакомства.
Я не устаю нахваливать ее говядину, омаров и маринованные в апельсиновом соке стейки, известные здесь как
А когда я спрашиваю, кто такая Ница, Хулия расплывается в улыбке и объясняет:
– Все лучшее в кубинской кухне. И все худшее в ней.
После чего решает, что тетя расскажет об этом лучше, и зовет за наш стол донью Хуаниту. Старушка садится, расправляет юбку, а я весь обращаюсь в слух и из-за дымящейся супницы с тыквенным супом слушаю историю Ницы.