Как мы пережили войну. Народные истории

Нет, не в одном лице, а стадом, стадом: и царей, и королей, и Вождей – на десять дней, из дворцов, храмов, вилл, подземелий, партийных кабинетов – на Великокриницкий плацдарм. Чтобы ни соли, ни хлеба, чтоб крысы отъедали им носы и уши, чтоб приняли они на свою шкуру то, чему название – ВОЙНА.

В. Астафьев. Прокляты и убиты

Яцкевич Олег Станиславович, 1934 г. р.

Теплилась надежда, что живы

В моем паспорте в строке место рождения напечатано ЛЕНИНГРАД.

Я горжусь этой записью, так как я родилась в Ленинграде, в городе, на долю которого выпали страшные испытания в годы Великой Отечественной войны. Город выстоял благодаря воле, вере и героизму жителей и воинов.

Мой дедушка Гордиенок Антон Иванович (1896–1941) ушел в народное ополчение. В сентябре 1941 года погиб на Пулковских высотах. Бабушка Гордиенок Елена Антоновна (1900–1977) стала вдовой в первые дни блокады Ленинграда. Все 872 дня блокады она жила и трудилась в родном городе. Осенью 1941 года со своей сестрой Сажиной Антониной Антоновной (1911–1976) бабушка поехала собирать серые капустные листья на колхозные поля под Красным Селом, которые они засолили, сделав крошево. Этот припас помог выстоять первую тяжелую зиму.

Бабушка работала на кондитерской фабрике им. Самойловой, где в дни блокады выпускали галеты для солдат регулярной армии. Транспорт не работал. Приходилось вставать в 5 часов утра и пешком идти от Кузнечного переулка до улицы Декабристов. Работа заканчивалась в 19.00. Иногда приходилось работать сверхурочно, так как работ ники не выходили на работу. Умирали или не было сил дойти до фабрики. До дома бабушка добиралась к ночи, чтобы только лечь спать. Утром все повторялось. Мучили голод и холод. Из крошева варили щи-похлебку. Для обогрева сожгли всю мебель, книги.

Гордиенок Елена Антоновна

Возможно, не выжила бы бабушка в блокаду, если бы не отправила мою 12-летнюю маму Гордиенок Зинаиду Антоновну 19 июня в Белоруссию, где мама была всю войну. Довелось ей испытать ужас концлагеря и помогать бойцам в партизанском отряде. В Ленинград мама пришла пешком 9 мая 1945 года.

Всю войну родные люди не знали друг о друге ничего. Но теплилась вера и надежда, что живы! Мои дорогие бабушка и мама прошли достойно страшное испытание! Я, мои дети и внуки храним светлую память о своих родных, об истории своей страны, о страшной ленинградской блокаде и великой Победе!

Материал подготовила внучка – Тимофеева Алевтина Павловна, замдиректора ГБОУ ЦО № 133 Невского района СПб

Красное и белое

Шел третий год войны.

Шел третий год блокады.

Шел третий год моей жизни.

Я была старше блокады на полгода и на три месяца старше войны.

Когда в марте 1941 года у моей мамы родились двойняшки, был обыкновенный год, обыкновенный март. Это потом, после 22 июня, его будут называть страшным годом, мертвым годом.

В июне 41-го мой отец ушел, как положено, на фронт, на Ленинградский.

Домой он вернется с орденом боевого Красного Знамени, с медалью «За отвагу» и с нашитым на гимнастерке прямоугольничком с красными полосками, означавшими, что ранение было тяжелым.

Но это будет потом…

А тогда, тогда в 41-м, моя мама с двумя трехмесячными малышами решила остаться в Ленинграде. «Что будет – то будет». Если выживем – вместе, если не выживем – тоже вместе.

Но блокада распорядилась по-своему. Мой брат умер, когда ему было полтора года. Умер дедушка, потому что он был очень большой и ему не хватило еды, чтобы выжить. Умер от голода. Тогда это было обычное дело.

И вот мы остались с мамой одни. По ее рассказам, я знаю, что детям-грудничкам было положено детское питание в виде жидкой манной каши, но почему-то я ее невзлюбила. А у мамы – слезы градом – кормить чем-то надо. И она меняла эту кашу на рынке на картошку, которая и была для меня спасением.

Это все я помню по рассказам моей мамы. Но есть блокадный эпизод, который помню я сама.

Начиналась весна, но зима не хотела сдаваться, и было еще очень холодно. Мы опять едем на трамвае № 3, везем в большом белом узле сшитые мамой теплые вещи для фронтовиков. Каждый делал для фронта что мог. Отец – на фронте. А мама и другие ленинградки – здесь, в блокадном городе.