Как мы ориентируемся. Пространство и время без карт и GPS

До переезда в Лондон О’Киф работал на факультете психологии в Университете Макгилла в Монреале, настоящей Мекке для всех, кто желал изучать физиологическую психологию. Там он подружился с Линном Наделем, еще одним аспирантом. Оба приехали из Нью-Йорка – О’Киф родился в Гарлеме, а Линн Надель в Квинсе, – и оба были учениками психолога Дона Хебба, который предлагал студентам разрабатывать теории о нейронной основе когнитивных способностей, а затем проверять свои идеи. Дружба О’Кифа и Наделя продолжилась и после их отъезда из Монреаля. Защитив диссертацию, Надель поехал преподавать в Прагу, а когда в 1968 г. Советский Союз вторгся в Чехословакию, вместе с семьей нашел убежище в доме О’Кифа в Лондоне. Надель разделял интерес О’Кифа к гиппокампу и устроился в Университетский колледж в Лондоне, чтобы вместе с О’Кифом изучать когнитивную карту.

Сначала они задумали написать одну-единственную статью, в которой гиппокамп предлагался как источник когнитивной карты Толмена. Статья разрослась до нескольких сотен страниц. В процессе работы исследователи поняли, что для опровержения стандартной теории научения животных как реакции на стимул необходимо сперва создать собственную теорию. В конечном итоге они отправили результаты своих исследований пятидесяти коллегам, чтобы узнать их мнение, и шесть лет спустя вместо статьи получилась книга, которая уже 40 лет определяет направление развития нейробиологии. Книга, опубликованная в 1978 г., называлась «Гиппокамп как когнитивная карта» и была посвящена Толмену, «который первым предсказал когнитивные карты у крыс и людей», и Хеббу, «который учил нас искать эти карты в мозге»[171].

Книга О’Кифа и Наделя начинается с базисного утверждения – о том, что пространство является одной из главных сил, формирующих человеческий разум.

Пространство играет роль во всем нашем поведении. Мы живем в нем, движемся сквозь него, исследуем его, защищаем его. Мы без особого труда выделяем его части: комната; небесный свод; промежуток между концами растянутых пальцев; свободное место, с которого мы наконец-то сдвинули пианино. Но если не считать этой наглядной идентификации, то мы сталкиваемся с огромными трудностями в понимании пространства… Является ли пространство вместилищем для объектов материального мира? Могут ли эти объекты существовать без пространства? И наоборот, может ли пространство существовать без объектов? Разделяет ли два объекта пустота, или пристальный взгляд обнаружит крошечные частицы воздуха или другой материи?.. Является ли пространство характерной чертой физического мира, или это просто удобный плод нашего разума? Если плод, то как он там оказался? Мы его сконструировали из ощущений, не связанных с пространством, или родились с ним? И зачем он нам?[172]

Авторы считали, что назначение гиппокампа – анализировать и конструировать модели физического мира, в котором мы существуем. Утверждение это было спорным. Когнитивная нейробиология утверждала, что многие процессы научения распределены между несколькими взаимосвязанными системами. Теперь Надель и О’Киф заявляли, что, когда речь идет о системе картирования пространства, физиология одной нейронной цепи в глубине медиального отдела височной доли мозга развивалась исключительно для того, чтобы создавать и хранить пространственные образы. Но почему «Конструктору мозгов»[173], как авторы шутливо называли Создателя разума, потребовалось, чтобы пространственное картирование осуществлялось в одной специализированной области мозга?