Как мы ориентируемся. Пространство и время без карт и GPS

По мнению Бейбайан, навигация требует и научного знания – геометрии, физики, математики, – и неосязаемых инстинктов, интуиции, которая развивается и укрепляется на опыте и в конечном итоге, к концу жизни, превращается в мастерство. «На самом деле звезды – это самая легкая часть головоломки, – рассказывает она о том, что происходит с ее разумом, когда она прокладывает курс. – Мы не просто счисляем путь, а делаем больше. Это очень сложно. Какая у вас скорость – шесть узлов или семь? Вы должны быть уверены. Вся тренировка нацелена на то, чтобы сформировать в нас эту уверенность, способность к наблюдению». Иногда, объясняла она, применение навигационных навыков больше напоминает духовные практики, а не науку. «Навигаторов, практиковавших традиционные методы, порой называют учеными. Но огромная часть того, что мы делаем, связана с духом. Наука не объясняет духовного». Ее слова напомнили мне рассказ Найноа Томпсона о том эпизоде, когда в 1980 г. во время плавания на Таити на борту «Хокулеа» он едва не сбился с курса, о загадочных «уровнях навигации, в которых живет дух».

Да, Бейбайан выходит в море уже двенадцать лет и вела «Хокулеа» через открытый океан на протяжении 4 тысяч километров, – но дома, на Мауи, она работает официантом в ресторане Feast at Lele на вечернем банкете, где туристов развлекают традиционным танцем хула, иллюстрирующим историю миграции полинезийцев, и угощают свининой калуа и поке. Время от времени она выступает в отеле Westin Ka’anapali Ocean Resort, знакомит гостей со «звездной навигацией». В современном мире почти невозможно зарабатывать на жизнь и содержать семью, путешествуя на каноэ. «Будь общества морских путешествий успешными, тут было бы много каноэ, – говорит она, кивком указывая на пустой океан позади нас. – Каждый день мы встречали бы новую группу детей. – Она ненадолго умолкает. – Страшно подумать, какое хрупкое это знание – ты его потеряешь, если ты не будешь о нем заботиться. Мы боремся изо всех сил».

За 8 тысяч километров от Мауи, на Губернаторском острове, я сидела на травянистом склоне, ела жареных цыплят, мусуби, кимчи и ломти сладкого ананаса и смотрела, как мужчины и женщины танцуют традиционный танец хула; все ждали «Хокулеа». Прошел слух, что скоро каноэ будет проходить мимо острова, и все столпились на берегу, откуда виднелись озаренные солнцем очертания нижнего Манхэттена. Зрители разразились приветственными криками, желая экипажу «Хокулеа» безопасного плавания на следующем этапе путешествия. Затем показалось гигантское каноэ с двумя красными парусами, похожими на клешни краба. Их развевал ветер, и судно шло по волнам пролива с невероятной мощью и скоростью. Когда каноэ поравнялось с нами, один из команды, стоявший на носу, набрал полную грудь воздуха и стал дуть в раковину; громкий звук, подхваченный ветром, понесся над водой прямо к нам.

Диссонанс между гордо плывущим каноэ и стеклом и сталью одного из самых влиятельных экономических центров мира был разительным и прекрасным. Я вспомнила слова Энтони: для жителей тихоокеанских островов само каноэ было островом в океане, и этот остров драгоценен – он дает нам жизнь и делает нас людьми. «Остров в океане» – так можно сказать о каждом из нас. Что такое наша земля, как не каноэ, на котором мы все плывем через космическую бездну, связанные общей судьбой? «Что, если так можно расценить не только Гавайи, – говорил Энтони, – не только Полинезию, не только Тихий океан, но и всех людей на планете?» А потом «Хокулеа», олицетворение прошлого, символ сопротивления настоящему и плавильный тигель, где рождалась надежда столь многих на будущее, исчезло из виду.

Навигация в меняющемся климате

Готовясь к встрече с теми, кто использует традиционные методы навигации в Арктике, Австралии и Океании, я не подозревала, какое место в наших разговорах займет тема изменения климата. Снова и снова сообщества аборигенов, которые я посещала, больше всего страдали от климатических изменений, но лишь позже я до конца осознала, что причина зачастую кроется в их уникальных культурных практиках, таких как устная передача информации следующим поколениям и систематические наблюдения за природой. В некоторых случаях люди могли сравнивать перемены, обусловленные климатом, с коллективным опытом последних нескольких столетий – благодаря непрерывности устной традиции.