Как ко мне сватался Ветер

Означенный час наступил тем же вечером. Едва солнце приблизилось к пикам гор, готовое кувыркнуться с вершины одной из них, Рея вломилась ко мне в спальню.

– Одевайся, горюшко, одевайся скорее, опаздываем! – Суетилась она, будто не сама только что пришла. – Во енто во надевай, должно подойти!

Она вручила мне свёрток и затолкала за ширму, не дав как следует рассмотреть, что в нём за наряд. Пришлось одеваться почти ощупью: разжигать камин я не стала, а света от окна становилось всё меньше.

Трижды запутавшись в платье и попытавшись пролезть головой поочерёдно в оба рукава, я всё же разобралась, что к чему, и вышла, на ходу завязывая тесёмки.

– Ну что за горюшко?! Во енто сюда, а тут развернуть. Здеся подтянем, а тут потуже… – затараторила Рея.

Наряд походил на мой свадебный разве что цветом. Однако, если полотно свадебного облачения напоминало саван, то это платье делало из меня белокрылую птицу. Тесёмки причудливо переплетались, походя на перья, почти прозрачная ткань лунным светом ласкала кожу, и всё казалось, пробеги я немного и прыгни вверх, – взлечу! Хотелось смеяться и кружиться, чтобы ленты завивались вихрями и сплетались причудливыми узорами, что через мгновение навсегда исчезнут – уже не повторишь.

Рея украдкой утёрла мокрые глаза.

– Ты ж моё горюшко родное! – шмыгнула она. – Знала я, что платье своего часа дождётся… – И, будто опомнившись, сварливо добавила: – Ну пошли-пошли, чаго встала? Нас нябось ждать не стануть!

– А обуться же! – напомнила я, почесав голень босой ступнёй. Оно и одеться бы не помешало. Я хорошо помнила, какой ледяной воздух в горах, а праздничное платье от него не защитит!

Старуха захихикала:

– Ничаго, сягодня и так не замёрзнем!

На многое я не надеялась. Покрасовалась в обновке, потешила себя надеждой – и хватит. Была уверена, что, стоит выйти из поместья, как поводок тут же натянется, а метка обожжёт, требуя вернуться обратно. Как знать, сколько я успела пролететь, падая с обрыва, прежде чем она вспыхнула в прошлый раз? Но, либо то неудачное падение длилось куда дольше, чем кажется, либо по какой-то иной причине, но Рея оказалась права: клеймо не требовало вернуться.

Зато в ином старуха ошибалась: холод пробирал до костей. Осторожно ступая по острым камешкам, чтобы не пораниться, я с трудом сдерживала недовольное пыхтение. Но сама бабка тоже шла босиком и тоже перед выходом скинула верхнюю одежду, оставшись в одной белой рубахе.

– Ти живая ты ти не, горюшко? – весело поинтересовалась она.

– Угу, – скупо отозвалась я, чтобы не добавить несколько крепких словечек, за которые Рея заставит вымыть рот с мылом.

– Ну так поторапливайся, а то идёт нога за ногу! Не поспеем же!

Прежде я думала, что горы напоминают огромные ледяные шатры. Словно насыпал кто сахару: одна острая вершина и крутые склоны от неё. Теперь же знала, как ошибалась. Вершин у гор было множество. Они вырастали одна из другой, нависали, обламывались в пустоту и выныривали прямо из молока облаков чуть поодаль. Горная цепь тянулась далеко вперёд, насколько хватало глаз, и, лишь пожив на одном из пиков, я осознала, насколько беззащитно перед Ветром и его владениями наше крохотное Предгорье. Городок словно был окружён суровыми великанами. Побеспокой одного, повернись он ненароком – и не станет поселения и всех его жителей.