Как хорошо быть генералом

- Как вы догадались?

- Профессия...

Официантка притаранила полный поднос закусок, до мелочей, до последнего грибочка, повторив заказ Истомина, ловко рассортировала по столу тарелочки, мисочки, блюдечки и тактично удалилась. Незнакомка откинула наконец вуалетку и обнаружила милейшее лицо, сильно тронутое гримом, но и сквозь тушь, румяна, синьку проступала неподдельная _свежесть_. Молода была Незнакомка, молода и хороша собой, и не избалована, судя по всему, вниманием борзых мужиков, как ее иные коллеги-премьерши. Истомин про таких, как Незнакомка, держал на вооружении летучий термин: "мой человек". Незнакомка явно была человеком Истомина, и, как показывал многоопытному писателю обмен репликами, она сама не отказалась бы стать его человеком. Взгляды, улыбки, голос, слова - все на что-то намекало, а такому профессионалу, как Истомин, намека было вполне достаточно.

Впрочем, имело смысл проверить, имело смысл выстрелить прицельно.

- Вы сюда надолго?

- В Ростов?.. У меня три съемочных дня.

- А потом?

- Домой, в Москву.

- Вы работаете в театре?

- Ой, что вы, я еще учусь.

- ВГИК?

- Последний курс.

- Сами москвичка?

- Коренная. Родилась на Арбате, выросла на Пятницкой.

Теперь пора вести _допрос_ к проблемам семьи и брака.

- Выросли на Пятницкой, а взрослеете где?

Какой-нибудь пошлый донжуан сказал бы не "взрослеете", а "хорошеете". Или "цветете". Но Истомин в _работе_ с женщинами никаких пошлостей себе не позволял. Его метод: четкость формулировок, чуть усталая строгость, а совсем глубоко - опыт, знание жизни и людей. Ну и, конечно, мягкость, добрая улыбка - вполнакала...

- Взрослею далеко, к сожалению. Свиблово. Слышали про нашу деревню?

- Помилуйте, какая ж деревня? Это целый город! Там даже проблемы телефонов нет.

Оцените ход! Никаких прямых вопросов: мол, не дадите ли номерочек?.. Если умная - поймет.

Незнакомка была девочкой умной.

- Была проблема. Теперь снята. Можно звонить в любое время.

Поняли? В любое время. Но про номер опять-таки - рано. Сам в руки упадет. Как яблоко.

- Государства помогло?

- Папа помог.

Ага, папа есть. И мама, наверно, тоже, но на это Истомину наплевать.

- Папе нужен был телефон?

- Что вы хотите - родители! Они должны ежедневно проверять единственную дочку хотя бы по телефону.

Ах ты черт! Никак к мужу не подобраться... Есть он у нее или нет?

- Их можно понять: одна, невесть где в Свиблове...

- А вы думали! Я, когда вечером дома, дверь на цепочку - щелк! Страшно одной...

Теперь понятно: не замужем. Не слабо устроились нынешние студентки: отдельная квартира, телефон, цепочка на двери... А то, что "страшно одной", не слишком тонкий намек на желание быть вдвоем.

И еще отметим: Истомин пока даже имени не спросил - не то что номер телефона. И это тоже было частью испытанной тактики, а она никогда его не подводила.

Вот вам и Незнакомка?.. Великий Блок потому был великим, что умел идеализировать женщину, видеть в ней "глухие тайны" и верить, что "ключ поручен" только избранному. Вздор!

Истомин, как вор в законе, обладал универсальной отмычкой, подходящей к любым глухим тайнам.

И вдруг - тоже странность, продолжающая череду загадок нынешнего дня! Истомин будто _выпал_ из реального мира. Нет, он по-прежнему сидел за ресторанным столом, по-прежнему потягивал фирменный напиток, по-прежнему смотрел, как мило вкушает грибки знакомая Незнакомка, но он же, никому не видимый, наблюдал за собой со стороны, откуда-то сверху, может быть, с люстры. И что же он, невидимый, видел?.. Средних лет седоватого, длинногривого, потертого жизнью светского льва, этакого дрессированного умного левушку, знающего, когда нужно выдать рык, когда оскалиться, а когда прыгнуть на тумбу и встать на "оф", то бишь на задние лапы. Он видел миленькую и в меру глупенькую девушку, счастливую тем, что снимается в настоящем фильме, что случай свел ее за один стол с настоящим писателем, что - а, вдруг, а вдруг? - получится у нее настоящий роман, как у настоящих больших актрис. Он видел мамаш-официанток, ехидно наблюдающих за процессом охмурения младенцев и уже высчитавших про себя, когда младенцы окончательно охмурятся.

И страшно стало Истомину - тому, который со стороны.

И тогда он быстро-быстро сиганул вниз, влез в шкуру того, который сидел за столом, и уже один - общий! - Истомин резко обернулся, даже не слыша, что ему говорила Незнакомка, и крикнул официантке:

- Можно вас?

Та немедленно подошла.

- Горячее нести?

- Не надо, - сказал Истомин. - Сколько с нас?

- Вам вместе считать?

- Разумеется.

- Ой, что вы, я так не могу, - запротестовала Незнакомка, но довольно слабо запротестовала, потому что жест Истомина, по ее мнению, логично укладывался в _процесс_.

- Зато я могу, - усмехнулся Истомин.

- Семнадцать двадцать, - ловко подбила итог официантка.

Соврала, конечно, но не спорить же с ней! Истомин протянул ей две красненьких.

- Спасибо, сдачи не надо. И принесите девушке кофе. - Встал, улыбнулся Незнакомке: - Желаю вам счастья.

- Вы уходите? - растерянно и совсем не по сценарию спросила она.

- Мне пора. Еще раз счастливо.

И пошел, пошел, пошел. Не оглянулся.