Как холодно в земле

— В городской библиотеке хранится старая карта, на которой обозначено, что кладбище находится на земле Одинокой фермы, но оно полностью исчезло, еще когда моя бабушка была молодой. Она любила рассказывать, что, когда она была совсем маленькой, пахари на Одинокой ферме каждую весну выворачивали из земли человеческие кости. Но никто не верил ее россказням. Скорее всего, это были просто страшные сказки, чтобы дети боялись. В старое время бабушки любили пугать внучат — думали, что это пойдет им на пользу. Точное местоположение кладбища нельзя было определить, потому что «серые люди» не ставили на могилах надгробных камней. Они верили в то, что человек должен полностью возвратиться в землю, прах к праху, не оставив после себя никакого следа. А теперь и самой Одинокой фермы больше нет. Там сейчас строят новые дома. Кстати, именно там обнаружили убитого человека.

— Да, Алан говорил…

— Ужасно, — с неожиданной печатью сказала миссис Кармоди. — Похоронить человека заживо!

— Заживо! — Чашка Мередит задрожала на блюдечке. — Алан этого не говорил!

— Очень возможно, что он просто не хотел вас расстраивать. — Миссис Кармоди, казалось, сожалела, что сказала лишнее. — Простите, что так вас огорошила.

— Нет, ничего. Мы говорили об этом за ленчем, может быть, поэтому он не стал рассказывать мне эти ужасные подробности.

— Я читала в газете, что его сильно ударили по голове. Полиция считает, что он был без сознания, когда его хоронили. Поэтому он вряд ли что-либо почувствовал. — Миссис Кармоди явно хотела успокоить свою гостью. — Поэтому заседание коронерского суда отложили до завершения предварительного расследования.

— Но в таком случае те, кто его хоронил, могли и не знать, что он еще жив.

— Могли и не знать. — Дрова в камине с шумом осели. Огонь на секунду притих, затем разгорелся с новой силой. — У ваших ног, в плоском корытце, — сказала миссис Кармоди, — лежит несколько поленьев, уже поколотых. Подбросьте парочку в огонь, если вам не трудно.

Мередит наклонилась, взяла два полена и положила их в камин.

— Наверное, чистка всей этой меди и бронзы отнимает у вас очень много времени? Решетка, каминные принадлежности, вилка для поджаривания хлеба, корытце для дров, чайник… все эти медные украшения, там, на стене.

— Дорогая моя, времени-то у меня как раз столько, что его можно не считать! — Миссис Кармоди показала на развешанные по стене бляхи, которые когда-то украшали лошадиную сбрую. — Я еще помню, когда в них красовались лошади! Я тогда была маленькой девочкой. Конюх сажал меня на одного из шайров-тяжеловозов и катал по двору, ведя лошадь в поводу. Да, шайры… Замечательные были животные, очень добрые и спокойные. На нашей ферме так повелось, что у них всегда были одни и те же имена. Розу и Василька на пахоту всегда запрягали вместе. Еще был Цветик. И старый Майор, одноглазый служака. Я его хорошо помню. К нему не следовало подходить со стороны слепого глаза, потому что он мог шарахнуться и зашибить тебя — не специально, просто от испуга. Когда огромный тяжеловоз налетает на тебя всем весом, больше тебе уже ничего не надо… Зимой, когда был гололед, мы обвязывали им копыта тряпицами, чтобы они не скользили. Давно это было. После войны шайры почти везде исчезли. Их заменили тракторы. Замена совсем не равноценная, зато выгодная с точки зрения денег. Теперь, кажется, лошади потихоньку возвращаются, но в основном не старые английские породы, а французские, типа першеронов и арденов. — Она помолчала, затем, как бы отвечая на невысказанный вопрос Мередит, добавила: — Мне семьдесят два.

— Но это невозможно! — удивленно воскликнула Мередит.

Миссис Кармоди улыбнулась.

— Время летит, и тем быстрее, чем старше ты становишься. А вы, милая, никогда не были замужем?

— Нет, никогда. — В разговорах с пожилыми женщинами этот вопрос возникает всегда, а миссис Кармоди была не из тех, кто долго ходит вокруг да около, прежде чем спросить то, что ее действительно интересует. Мередит ждала продолжения, и оно не замедлило последовать:

— Я так понимаю, вы с Аланом старые друзья?

Естественно, она имела в виду «близкие», а не «старые».

Мередит твердо ответила:

— Только друзья, ничего больше.

Миссис Кармоди предприняла неудачную попытку вернуть на место пряди волос, выбившиеся из ее «ковриги». Как только она убрала их наверх, они тут же сбежали.

— Стареть в одиночестве — это не шутка.

— Никто не может ручаться за то, что он вдруг не останется один! — сказала Мередит. Она слишком поздно заметила, что допустила бестактность. «Думать надо было, прежде чем рот открывать!» — раздраженно укорила она себя. Неловко улыбнувшись, она постаралась сгладить неприятный эффект от своих слов: — Ну, то есть я считаю, что нельзя выходить замуж только по этой причине — это получается вроде страховки, что ли.

Старуха примирительно махнула рукой, показывая, что ничуть не обиделась.