Как католическая церковь создала западную цивилизацию

По сей день во многих странах Латинской Америки Лас Касаса считают святым и почитают за мужество и преданность своему делу. Его католическая вера, научившая его единому кодексу морали, распространяемому на всех, позволила ему объективно оценить поведение собственной страны – а это большая редкость. Профессор Льюис Ханке пишет, что аргументация Лас Касаса «укрепила позиции всех тех, кто в его время и в последующие века действовал, исходя из своей веры в то, что все населяющие землю народы состоят из человеческих существ, равно наделенных способностями и обязанностями человека». [300]

До сих пор мы говорили о зарождении международного права, т. е. системы норм, регулирующей отношения государств друг с другом. Практические трудности, с которыми связано применение международного права, представляют собой отдельный вопрос. Испанские теологи не дают на него окончательного ответа. [301]Ответ, который дает Витория, связан с идеей справедливой войны: если какое-то государство нарушает нормы международного права по отношению к другому, то у последнего могут возникнуть основания начать против него справедливую воину. [302]

Не следует полагать, что испанским теологам была близка идея создания ООН или какого-либо подобного института. Вспомним, для решения какой проблемы было предназначено международное право. Согласно британскому философу XVII века Томасу Гоббсу, в отсутствие правительства, способного выступать в качестве признанного всеми третейского судьи, человеческое общество обречено на хаос и гражданскую войну. По мнению Гоббса, создание суверенной инстанции, главные функции которой состоят в поддержании порядка и обеспечении законопослушания, – это единственное средство, с помощью которого люди могут избежать постоянной незащищенности и беспорядка, присущих так называемому естественному состоянию. Аналогичным образом иногда утверждается, что в отсутствие мирового правительства государства находятся по отношению друг к другу в том же положении, что и индивиды внутри отдельно взятой страны до того, как будет создано стоящее над ними правительство. Если рассуждать по логике Гоббса, то в отсутствие суверена, который стоял бы над государствами, можно ожидать, что между странами будут возникать такие же конфликты и сложится то же самое состояние хаоса, какие имели бы место между гражданами в отсутствие правительства.

Создание правительства не решает проблему, которую описывал Гоббс, а просто сдвигает ее на другой уровень. Правительство может воспрепятствовать несправедливости и обеспечить мир среди тех людей, которыми оно правит. Однако это значит, что по отношению к правительству люди находятся в естественном состоянии, так как не существует третейского судьи, стоящего одновременно и над правительством, и над народом. Если правительство обладает полномочиями, суверенной властью, как рекомендует Гоббс, это значит, что ему принадлежит последнее слово в вопросе о границах его собственных полномочий, в установлении того, что правильно, а что неправильно, и даже в разрешении споров между ним самим и отдельными гражданами. Даже если бы Гоббс верил в демократию, простого голосования недостаточно, чтобы обуздать столь могущественный институт. Но если создать над правительствами и народами еще один орган власти, который должен будет предотвращать злоупотребление властью со стороны правительств, это просто переведет проблему на следующий уровень, поскольку над этим новым органом тоже ни у кого не будет власти.

Это лишь одна из проблем, порождаемых существованием международного института, наделенного полномочиями на обеспечение международного права посредством принуждения. Сторонники этой идеи утверждают, что такой орган власти освободит государства от гоббсовского естественного состояния, в котором они продолжают пребывать. Однако после создания такого института полной защищенности все равно достичь не удастся, ведь государства окажутся в естественном состоянии по отношению к новой власти, которую они не смогут ограничивать.

Таким образом, обеспечение функционирования международного права на практике представляет собой непростую задачу, и создание с этой целью глобального института просто переносит сформулированную Гоббсом проблему на следующий уровень. Однако есть и другие возможности. В конце концов, в течение двух столетий после окончания Тридцатилетней войны (1618–1648) передовым странам удавалось соблюдать правила так называемого цивилизованного ведения войны. Это означает, что угроза остракизма может восприниматься вполне серьезно.