Как избежать замужества

Когда я вернулась, Генрих, Прошка, Леша и Марк уже сидели на кожаном диване в моей гостиной полумертвые от усталости. Одежда на них промокла до нитки.

— Быстро выпейте по сто граммов водки, снимайте мокрое и лезьте под горячий душ, — распорядилась я и полезла в бар, оставив расспросы на потом.

Они молча выпили и так же молча разошлись по своим люксам.

Я раз пять сбегала на кухню, разогрела и принесла несколько судков с ресторанной едой, заварила чаю и накрыла на стол. Первым вернулся оголодавший Прошка.

— Садись скорее, не жди остальных, — предложила я. — Сегодня об этикете можно забыть.

— Нет уж, я лучше подожду! Твое безмерное великодушие меня нервирует. Мне было бы спокойнее, если бы ты, как обычно, попрекала меня каждым съеденным кусочком.

— Вот свинья. А ну быстро положи вилку и убирайся из-за стола! Так и быть, можешь перекусить на кухне, но разогревать себе будешь сам.

— Это другое дело! — Прошка проворно придвинул к себе судок с сазаном и наполнил тарелку. — Теперь ко мне вернулся аппетит.

— Прошка жаловался на пропажу аппетита? — спросил с порога только что вошедший Леша. — Чего только в жизни не бывает! Ты уже знаешь новости, Варька? Мы не нашли машину.

— Как — не нашли?

— Так. Похоже, ее затянуло в болото. Когда Наталья привела нас на место, там чавкали здоровые пузыри. Сначала мы подумали, что она заблудилась и привела нас не туда. Рыскали по лесу часа два, а потом вернулись к тому болоту, потыкали палкой, и оказалось, что на небольшом пятачке глубина меньше, чем вокруг. Мы с Генрихом хотели идти к шоссе за помощью, но шел ливень, и нас не отпустили.

— И слава богу! Нам только вашей скоропостижной кончины…

Я осеклась на полуслове, подумав о мертвом Борисе, затянутом вместе с машиной в черную жижу. Прошка заметил, как я переменилась в лице, и сказал:

— Ты, что ли, выпила бы тоже, Варька, а то кошмары ночью замучают.

Я послушно пошла к бару за новой бутылкой, а тем временем к нам присоединился Генрих. Глядя на его грустное лицо, я подумала, что сейчас он ничем не напоминает веселого, никогда не унывающего балагура, которого мы знаем долгие годы. Генрих всегда был душой компании. Мирил нас, когда мы ругались, утешал, когда у нас случались неприятности, смешил, когда мы падали духом. У него всегда были наготове доброе слово и забавная история из жизни его родных и знакомых. В тех редких случаях, когда Генрих становился печальным и молчаливым, мы мгновенно впадали в уныние и теряли интерес к жизни.

— Как ты, Варька? — верный себе, спросил он заботливо.

— Не лучше, чем вы, — проворчала я. — Я тоже промокла и замерзла, хотя и не под дождем, а в ванне, в которой меня угораздило заснуть.

— Слыхали? — принял подачу Прошка. — Мы думали, она тут с ума сходит от беспокойства за нас, а она жуирствует себе в горячей ванне! Я всегда подозревал, что ты эгоистка, Варвара, но не предполагал, что столь отъявленная.

— Ванна была не горячая, а теплая, и то вначале, — оправдывалась я. — Говорю же: я проснулась от холода.

— Сама виновата. Нечего было изображать из себя аристократку. Скажи еще спасибо, что не утонула.

— При чем здесь аристократка? По-твоему, плебеи моются исключительно в бане или не моются вовсе? Мерить всех на себя — порочная практика.

— А я не на себя, я на Лешу мерю. А Леша ванну обходит за версту.

— Не правда! — вмешался, к нашей великой радости, Генрих. — Я сам однажды видел, как Леша стоял рядом с ванной и чистил зубы.

— Мало ли что! Я тоже однажды слышал, как Марк сказал кому-то доброе слово.

— Да что ты!

— Может, у него была высокая температура и он решил, что умирает?

— Так я и знал! — раздался у меня за спиной голос Марка. — Стоит оставить вас на минуту, как вы тут же устраиваете балаган и начинаете перемывать мне кости.

— Мы? — удивился Прошка. — Тебе? Да ни в жисть!

— А то я не слышал. — Марк уселся за стол. — Поесть-то хоть оставили? И на том спасибо.

Некоторое время мы молча работали челюстями. Леша, как обычно, справился со своей порцией первым.

— Варька, а здесь в наше отсутствие ничего не произошло? — спросил он, положив вилку.

— Ах да! Лева нашелся. — Я пересказала наш разговор, а потом несколько фраз, которые подслушала под дверью их с Ларисой номера. — Теперь хотя бы понятно, почему Лариса так боится мужа. Но вот где он шлялся и кто украл телефоны, по-прежнему остается загадкой.

— А почему ты думаешь, что Лева соврал насчет прогулки по лесу? — поинтересовался Прошка.

— Он переодевался под лестницей, не заходя в номер, — иначе бы мы с Ларисой его встретили. Выходит, этот тип заранее приготовил сухую одежду и зачем-то спрятал. Но по его словам, он отправился гулять, когда дождя еще не было. Откуда он знал, что ему понадобится переодеться? И к чему эта конспирация?

— Итого у нас уже три загадочных факта, — задумчиво произнес Марк. — Внезапная болезнь и смерть Бориса, исчезновение телефонов и непонятное поведение Левы.

— Четыре, — поправил Леша. — Еще неприятное известие, которое сообщил Борису истопник, когда мы приехали.

— Пять, — сказал Генрих. — Вы забываете, с чего все началось.

— Ты о чем? — недоуменно спросил Леша.