Как Ингвар Херлофссон повстречал колдуна, похожего на Одина (СИ)

Коротая время в шутливой беседе, они дошли до Ушбы-горы, и когда до первых врат колдунской крепости осталась пятая часть мили, сошли с дороги в кусты и принялись облачаться. Ингвар заметил, что у него дрожат пальцы, и стал стесняться, но заметил, что у Рорика пальцы тоже чуть-чуть дрожат, тогда перестал.

Доспех у Ингвара был такой: на голове стальной шлем без украшений, с укрепленным переносьем, но без забрала и без кольчужной сетки на шее. На туловище легкая кольчуга с рукавами по локоть, одинарного плетения, кроме плеч, там плетение двойное. Нагрудника на кольчуге нет, Торвальд сказал, в тесных помещениях от него больше вреда, чем пользы - с копьем все равно не развернешься, а от меча кольчуга и без нагрудника неплохо защищает, и вообще, не броня ключ к победе, а удача. Щит Ингвару выдали маленький, круглый и сравнительно легкий - бронзовое кольцо, затянутое моржовой шкурой. Никакого рисунка на щите не было, то ли не доделали, то ли по другой причине, Ингвар не стал расспрашивать. Всем известно, что хорошая картина на щите делает его вдвое прочнее, но Ингвар не в том положении, чтобы требовать какое-то особое снаряжение, какое дали, на том и спасибо. По закону он вообще не в дружине, клятвы не приносил, братину не пил, так что оружие ему вообще не положено, спасибо, что хоть такое одолжили. И что меча не дали - ничего страшного, топором тоже можно руки-ноги рубить и черепа крушить.

- Ну, Один и Фрея, не подведите, - сказал Рорик, и они пошли.

От кустов до первых ворот шли походным строем, как бы не на войну, а просто так, а за пять шагов до ворот перестроились в железный клюв, но на острие встал не Рорик, как полагал Ингвар, а Торвальд. Сначала Ингвар удивился, что тан допускает себе бесчестие, а потом подумал, что честь тана, видимо, настолько крепка, что ее не уронить, встав за плечо товарища, и хорошо, наверное, иметь такую честь, чтобы не нужно было ее подкреплять ежеминутно, вот как Рагнар Волосатые Штаны, например...

По башке стукнуло моржовой варежкой.

- Не спи, пацан! - прошипел Торвальд.

Ингвар встряхнулся и понял, что они уже подошли к первым воротам, а те открылись сами собой, сработало Одиново колдовство, слава одноглазому богу! Ингвар остался стоять в проеме, как уговорились, а старшие товарищи пошли дальше в коридор, припасенный факел жечь не стали, тут на потолке колдовские огни, не нужен никакой факел, Рорик на полпути остановился, а Торвальд пошел дальше, дверь в дальнем торце тоже отворилась сама собой, замигали колдовские огни, крякнул неведомый зверь, Ингвар побежал внутрь коридора, кольчуга позвякивала, голову мотало тяжестью шлема из стороны в сторону, непривычно! Вот Торвальд бежит рядом и чуть впереди, вот конец коридора, вперед!

За дверями открылась большая горница, освещенная колдовским светом, вдоль стен мягкие лежанки, на полу ковер, посреди ковра большая гранитная чаша, в ней плещется вода, помнится, заезжий гоблин рассказывал, что у них, гоблинов, после смерти хорошие гоблины попадают не в Вальхаллу, а в другое место, где льется вода и какие-то существа, похожие на валькирий, но мужики, играют на арфах и волынках.

Посреди комнаты стояла голая демоница, во всем похожая на человеческую женщину, но черная, и не только волосами, как гоблины, а всем телом. При виде воинов она сделала изумленное лицо и произнесла непонятно:

- Я тащусь, как меня таращит.

Рорик рубанул ее мечом, она загородилась рукой, рука хрустнула, забелели перерубленные кости, брызнула кровь, кисть повисла на лоскуте мяса, демоница открыла рот, но не закричала, а забулькала и захрипела, потому что Рорик вонзил ей меч прямо в раззявленный рот.

- С почином, тан, - тихо сказал Торвальд.

- С почином, тан, - поддакнул Ингвар.

- Эй, Ньота, ты там подавилась? - крикнул какой-то мужчина из соседней комнаты.

- Этот мой, - сказал Торвальд.

- Этот твой, - согласился Рорик.

Торвальд метнулся на голос, в дверном проеме остановился, над шлемом мелькнул кончик меча, захрустело, захрипело, Торвальд перешагнул через труп, пошел дальше. Труп принадлежал человеку-мужчине, маленькому и дохлому, трэль, не иначе.