Как я украла ректора

– Красивое белье. Хотя цвет внезапен. Слишком порочный для неприступной Тейт.

Я опустила взгляд и сразу же потянула полы формы друг к другу. Филчев мальчишка все-таки добрался до моих завязок! И точно рассчитал момент: к тому моменту я слишком устала и расслабилась, потому как уже входила в тренерскую и не ждала подвоха. Цвет, кстати, был вполне приличный, черный. И кружев не так много.

– Да многое ли ты там видел? Без очков.

– Я многое дофантазировал. Ладно, шучу, ни Филча я не вижу, только размытое черное пятно и бледную кожу. Подашь очки?

По его ухмылке было не понять, правда это или ложь, но вместо помощи я еще плотнее запахнула форму, сгребла свои вещи и скрылась в ванной.

На улице, когда мы брели обратно в академию, я не удержалась от вопроса:

– И как же ты нашел такую работу? Прости, но все эти не самые э… способные детишки не вяжутся с образом Уилла Гаррисона. Как и «Путь воина конечен, пусть в каждом твоем шаге сквозит достоинство!».

– Это группа реабилитации при школе, наставник отправил меня к ним, когда появилось первое пятно сквернотомы. Сказал, что это поможет посмотреть на жизнь под другим углом. А заодно останется меньше времени на жалость к себе. Желающих заниматься с ними немного, платят за это не слишком щедро, но я быстро втянулся.

Пока говорил, Уилл уже привычно взял меня за руку и переплел пальцы. Кожа его ладоней была очень горячей и шершавой, как бывает от долгих тренировок с мечом. Интересно, что чувствуешь, когда эти руки скользят по голой коже? Гладят по волосам? Стягивают одежду?

Но с Персивалем в голове я до таких практических познаний точно не доберусь. Стоило подумать о нем, как я почувствовала себя стоящей за спиной у Клариссы, с руками поверх ее вытянутых рук. Я-Перси помогала ей с расстановкой в пространстве магических знаков и болтала об удержании центра тяжести тела. Не выдержав такого, я нарочно запуталась в ногах и позволила себе упасть поверх нашего капитана группы поддержки. Надеюсь, ей нравится, когда сверху напористый и опытный мужчина без одной кости, хе-хе-хе.

– Говорю же: не вяжется, – вздохнула я и попыталась сконцентрироваться на стенах домов, а то мысли из возвышенно-мстительных вдруг стали низменно-романтическими. Если еще немного узнаю Уилла, придется признавать, что он украл мое сердце. Не вслух, конечно. – Как поступление в академию вяжется с путем воина? Он конечен, и все такое, но ты мог быть до сих пор здоров, поступил бы уже в воинство Света или гвардию, готовился к экзамену на право называться «мастером»…

– Отчим женился на моей матери ради родства с Макгратом. Верил, что, смешав свою кровь с его кровью, произведет на свет наследника уровня десятого не меньше, а в моем нулевом видел проявление слабой отцовской крови. Но у них родилась девочка, Эстер, и ей предрекли второй с натяжкой. Отчим был вне себя от ярости и начал пилить мать, будто она подделала свою родословную, а у Макграта не могло быть потомков, не способных даже окончить академию магии. Мне тогда исполнилось шестнадцать, поругался с ним и заключил пари: если смогу получить диплом, то он выплачивает матери все положенные ей деньги, возвращает имущество, которое отошло к отчиму по брачному договору, как компенсация за «неправильного» ребенка, затем проваливает подальше от нашей семьи. Так что диплом мне очень нужен.

На языке вертелось немало лестных слов о матушке, которая за устройство личной жизни расплатилась здоровьем ребенка, но Уилл наверняка и сам думал о том же.

– Ладно, если провалишь экзамены, мы выкрадем этот договор.

– Э, нет, Лиз, я передумал становиться тем парнем, который толкает тебя на преступления. Найду и другой выход. Но за предложение спасибо.

Он чуть приподнял уголки губ в улыбке. Мои ноги тут же стали ватными, носок правой зацепился за булыжник, и я полетела вниз. Точнее, полетела бы, но Уилл удержал меня и потянул к себе. Было бы мило, не звени в голове навязчивый смешок папочки Перси. Да, один-один, магистр Фрибуш, один-один.

* * *

К вечеру наша связь с Перси настолько окрепла, что стоило закрыть глаза, и я ощущала себя в его теле. К тому же постоянно мерзли пальцы и было тяжело дышать. Воздух будто сгустился и стал очень горячим, обжигающим, ползущим по бронхам густой кашей. Зато и вдыхать можно было реже, кислород расходовался меньше.

Идти на работу я не решилась: ведь чем сильнее удаляюсь от Перси, тем хуже себя чувствую, а дневная передышка закончилась. Казалось, что теперь лич стремился выкачать все недополученное за время моего отсутствия в академии. Поэтому я кое-как сделала домашнее задание, затем просто упала на скамью в парке и сидела там, пока совсем не стемнело. Гаррисон почти все время торчал рядом и читал мне вслух какую-то поэму на языке перводетей. Растягивал гласные он с чувством, от сердца, при этом достаточно монотонно, словно убаюкивал. И в его теплых объятиях было так уютно прятаться от вечернего холода, что я не заметила, как уснула.