Как я стала киноведом

Я попросила Толомуша Океевича в самолете дать мне интервью. Суеверие (беру грех на душу, а ведь оказалась права!) останавливало меня от слишком настойчивых расспросов о фильме. Но зато как-то легко пошла биографическая, семейная тема. И в ней человек раскрылся, распахнулся во всем своем обаянии.

Он рассказал о любви всей жизни, о Прекрасной Даме — о Жумаш. Вот был бы фильм! Жумаш родилась на пастбище, а познакомились они в интернате для детей пастухов в Бишкеке. А поженились в Ленинграде, куда их обоих послали учиться. «Она у меня — Хиллари Клинтон! — все повторял Толомуш. — Она гораздо умнее меня!» (замечу в скобках, что Океев как раз очень умен, что вовсе не всегда отличает кинематографистов и даже людей режиссерской профессии).

Рассказывал о своих дочках, о сыне Искендере, музыканте, работающем в филармоническом оркестре Анкары. Мальчиком, когда Толомуш учился на Высших режиссерских курсах, он бывал у отца в Москве. Юного киргиза полюбила и пригрела замечательная женщина, которая работала в Иностранной комиссии Союза кинематографистов, прекрасная переводчица с французского и английского Изабелла Германовна Эпштейн. У нее в доме Искендеру посчастливилось видеть многих выдающихся кинематографистов, наших и зарубежных. Это была уникальная школа жизни и искусства… Признавался в горячей любви к Москве, что, скажем прямо, теперь не всегда модно у бывших наших соотечественников.

И, наконец, я попросила своего интервьюируемого написать имена семи его внучек — на фотовыставке к его 65-летию портрет деда в окружении этого цветника был «центровым» экспонатом.

И вот теперь в моем журналистском блокноте датированный 15 сентября 2001 года уникальный манускрипт классика отечественного кино, создателя киргизской кинематографической школы: Ажара — 21 г., Айима — 19 л., Дарика — 9 л., Каныкей — 7 л., Ася — 6 л., Айгерим — 5 л., Алия — 4 г. Дорогого стоит!

НЕЯ ЗОРКАЯ. ТЕАТР. КИНО. МУЗЫКА

«Мадемуазель Нитуш» Эрве в Театре им. Вахтангова

Печатается по рукописи (студенческая тетрадка), датированной 20 декабря 1944 года.

…Под тихие звуки скрипок медленно и торжественно опустилась на сцену огромная трагическая маска. Погасли разноцветные огни рампы, умолк веселый гул спектакля, и затаившей дыханье, восхищенной девушке явились прославленные тени театра.

Ей поклялись верно служить Скапен и Фигаро, свое покровительство обещали Панталоне и Труффальдино, ее благословила печальная Адриенна Лекуврер.

И тут же растерянную маленькую фигурку девушки, со смешными косичками и бантиками, в топорщащемся платьице пансионерки подхватил и закружил неудержимый упоительный вихрь оперетты…

Нехитер замысел музыкальной комедии Эрве «Мадемуазель Нитуш»: шалунья-воспитанница удирает из монастыря и после многих приключений, неожиданностей и переодеваний достигает своей цели — выходит замуж за гвардейского офицера.

Из этой тривиальной, хоть и очень смешной истории театр Вахтангова сделал очаровательный лирический спектакль о молодости, побеждающей ханжество и притворство, о рождении актрисы, о детски-бескорыстной любви к театру.

«Мадемуазель Нитуш» возвращает каждого зрителя к тому счастливому, незабываемому дню, когда ребенку впервые открывается новый волшебный мир, мир поэзии и красок, мир музыки и смеха, скрытый за таинственным театральным занавесом.

И своей непосредственностью и темпераментом, своим задором и выдумкой, своим чеканным ритмом и юмором напоминает новорожденный спектакль блистательную вахтанговскую «Турандот».

Бесконечна и многообразна фантазия постановщика P. Н. Симонова, неистощимы и пестры его режиссерские приемы, но ни на минуту его не покидает тонкий вкус и благородное чувство меры.

Как в клавире обескураженного органиста, где кознями коварной девчонки величавые страницы хорала смешались с игривыми опереточными листками, так в спектакле причудливо сплелась целомудренная лирика сцен Денизы и Шамплатро с грубоватым юмором полковника, торжественное появление видений с шумным джазовым каскадом. Все объединено единой театральной стихией, единым комедийным ритмом.