Как я провел лето

Цестия, от которой остался лишь скелет, с грохотом упала наземь. Санктус же оказался на удивление целым. Видимо, в последний момент перенаправил всю всю свою ману на собственную защиту. Выжить мог только один из них.

Лже-Санктус медленно поднялся на ноги. У него нет руки, крылья изорваны, от доспехов только жалкие останки, но взгляд, полный злобы и ненависти, никуда не делся.

Практически неспособный нормально передвигаться, ослабленный, израсходовавший почти всю ману, Санктус с воинственным воплем бросился на меня, нанося неуклюжий удар фламбергом. Вот же ублюдок!

Я обратил рапиру косой, резким ударом по ногам заставил Санктуса потерять равновесие, а потом подсек его лезвием, сбивая с ног. Не раздумывая, нанес рубящий удар по его голеням, лишая недруга возможности встать вообще хоть как-то. Санктус заверещал от боли, смотря на меня с такой ненавистью, словно я отобрал у него вообще все, что у него было.

— Тебе следовало распорядиться полученной силой по совести, — процедил я, подходя к нему.

Ослабленный вампир, схватив сотканное из крови оружие, попытался меня атаковать, но я резким ударом выбил клинок из его оставшейся руки. Фламберг ударился о пол, разбиваясь на сотни осколков, что тут же стали жидкой кровью, змеёй ползущей в запястье вампира.

— Ты идеалистическая идиотка, — прошипел Санктус, смотря на меня с презрением. — Сила во благо… Какая глупость…

— Меня не интересует мнение ублюдка, который, получив могущество, сразу же начал считать людей слабыми и жалкими, — фыркнул я, подходя ближе. Навел дуло крикета ему точно на лоб.

— Интересно… — Санктус посмотрел куда-то сквозь меня, на темное небо. Искусственная ночь, созданная его Средоточием, вновь обращалась ярким солнечным днём. — Как там Игорь…?

У меня ёкнуло сердце. Руки опустились. Не может быть…

— Леха…? — пробормотал я, смотря на Санктуса, который перед смертью решил всё-таки подумать о чем-то своем, понимая, что неизбежно отправится на тот свет.

— Ха… Ха-ха… Какая ирония… — прошептал Леха, смотря мне в глаза. Он протянул мне руку, растопыривая пальцы. Тьма вновь начала укутывать небеса, гася солнце. — Старый друг…

— Как звали нашу учительницу в началке…? — я не верю. Просто не верю. Это не может быть правдой.

— Зоя Никитична… — устало произнес он, искренне улыбаясь. Я выронил оружие и потянулся к руке Лехи. Нет. Подожди. Вампир похлопал глазами, поняв, что я передумал помогать ему вставать на ноги. — Ты чего, братишка…?

— Мы с тобой вместе кормили кошек за школой. Мы с тобой вместе дрались за гаражами со всякими забияками. Мы не давали девочек в обиду. Мы всегда сходились во мнении, что если ты сильнее кого-то, это не повод для гордости, что нужно защищать слабых. Мы оба в старшей школе, когда читали новости, удивлялись, как люди могут быть такими жестокими. Так почему, Леха, почему здесь, в этом мире… — я стиснул зубы. — Почему, почувствовав силу, почувствовав, что скоро получишь безграничную власть, ты так зазнался?

— Скажи ещё, что никогда не хотел, чтобы у тебя родители были миллионерами… — он смотрит на меня, как на дурака.

— Хотел. Всегда хотел. И всегда завидовал Филиппу, что его папаша депутат, а мой обычный работяга, — честно признался я, смотря старому другу в глаза. — Но не ты ли мне всегда говорил, что надо ценить, что имеешь? Не ты ли говорил, что Филипп козлина и зазнайка?

— Я, — хмыкнул Леха, кажется, предаваясь воспоминаниям. — Но ты же понимаешь, что будь у нас такие возможности и родители, мы были бы такими же? Будь у нас власть, будь у нас столько денег… Этот мир показал мне, каково это. Неужели, получив всю ту силу от Нильдов, ты не почувствовал, что ты на вершине мира?

— Нет, не почувствовал. Потому что, в отличие от тебя, я своими глазами видел, что происходит с людьми за незначительную оплошность. Я видел, как их заживо вороны клюют, как из них высасывают всю кровь. Думаешь, такого будущего я для себя хочу? Жить и знать, что я чудовище? — цыкнул я, не понимая, как вообще можно настолько сильно изменить собственным идеалам.

— Ты наивный дурак. Всегда был дураком, — он раздражённо фыркнул, подёргал рукой и добавил: — Помоги встать…

Я присел на корточки и взял в руки свой крикет снова. Навел дуло на голову Лехи. Тот переменился во взгляде. Страх повис в его глазах.

— Ты чего…? Мы же друзья, ну!

— Прости, Леха. Мы были друзьями, когда ты понимал цену человеческой жизни. Мы были друзьями, когда ты не изменял своим идеалам. Но сейчас, — я стиснул зубы. — Если таким образом ты вернёшься домой, я буду рад встретиться и все обсудить.

— Игорь, ты шутишь…? — пробормотал он, не веря своим ушам. — Ты вот так запросто убьешь друга, с которым за одной партой одиннадцать лет просидел? Это прикол такой…?

— Ты уже был готов умереть, — стараясь не показывать эмоций, тихо ответил я. — Скажи, зная изначально, что я буду не согласен, ты бы решил все так же пользоваться своим положением?

— Кто бы не решил…?

— Встретимся в аду, старый друг, — я надавил на спусковой крючок.

Грохот выстрела ударил по ушам. Запах пороха устремился в ноздри.

XXVII. Цена победы