Как я отыскал Ливингстона

В проливе находилось несколько больших лодок, спешивших с распущенными парусами в Занзибарскую бухту, или покидавших ее. К югу, над морскою линиею горизонта, виднелись обнаженные мачты больших кораблей, а к востоку от них масса белых домов с плоскими крышами. То был Занзибар, столица острова, которая вскоре приняла вид красивого обширного города, со всеми признаками арабской архитектуры. Над некоторыми из самых больших домов, примыкавших к бухте, развивался ярко-красный флаг султана, Саид Бургаша, и флаги американского, английского, северо-германского и французского консульств. В гавани стояло тринадцать больших судов, четыре занзибарских военных корабля, один английский — «Нимфа», два американских, один французский, один португальский, два английских и два немецких купеческих корабля, не считая многочисленных лодок, прибывших с Коморских островов, лодок из Моската и Гуча, производящих торговлю между Индиею, Персидским заливом и Занзибаром.

Меня любезно принял капитан Фрэнсис Вэббе, консул Соединенных Штатов, служивший прежде во флоте. Если бы он не оказал мне гостеприимства, то мне пришлось бы поместиться в «Шарлеевском» доме, так названном по имени его владельца, француза, с крючковатым носом и эксцентричною наружностию, который приобрел значительную местную известность готовностию, с которою он давал у себя приют бедным странникам, и вообще своим гостеприимством, хотя и скрывавшимся под угрюмым видом; иначе мне пришлось бы раскинуть свою американскую палатку на песчаном берегу этого тропического острова, что не доставило бы особого комфорта.

Но предложение капитана Вэбба поместиться в обширном и комфортабельном доме и не стесняясь обращаться к нему за всем нужным, позволило мне не прибегать к таким крайним средствам. Один день, проведенный в Занзибаре, вполне убедил меня в моем круглом невежестве относительно африканского населения и других местных условий. Я воображал, что я изучил вдоль и поперек Буртона и Спика, и потому вполне понимаю все значение и важность взятого на себя поручения. Но вынесенные мною из книг взгляды оказались просто смешны: воображаемые прелести Африки вскоре рассеялись и суровая действительность предстала предо мною во всей своей наготе. Я пошел странствовать по городу, и вот, что представилось моим взорам: кривые, узкие улицы, вымощенные известкою, обмазанные белою штукатуркою дома — в так называемом чистом квартале; род будок по обеим сторонам улицы, с банианами в красных чалмах на переднем фасе и различными хлопчатобумажными тканями на заднем, или же наваленные кучами слоновые клыки, или же кучи глиняной посуды, гвоздей и т.п. — в банианском квартале; улицы наполненные зловонием, с существами желтого и черного цвета и курчавыми волосами, сидевшими у дверей жалких хижин, болтавшими, смеявшимися, торговавшими, бранившимся между собою, смешанный запах кож, смолы, растительных и животных выбросов и т.д. — в негритянском квартале; улицы, окаймленные высокими, прочными домами, с плоскою кровлею, с большими резными воротами и «баабами», сидевшими поджавши ноги и сторожившими вход в дом; узкий проливец, в котором помещалось несколько лодок и один или два странных буксирных парохода, увязших бортами в морской ил, оставшийся после отлива; место, называемое «Нази Мойа», или «кокосовое дерево», куда вечером европейцы направляют свои прогулки, чтоб подышать свежим морским воздухом в то время, как солнце склоняется к западу; несколько могил умерших моряков, поплатившихся жизнию за посещение этой страны; высокий дом, где живет доктор Тозер, «епископ-миссионер центральной Африки», и его школа для малолетних африканцев, и много других предметов, которые до того перепутались в моей голове, что я первое время не в состоянии был бы отличить араба от африканца, африканца от баниана, баниана от индуса, индуса от европейца и т.д.

Занзибар можно назвать, если хотите, Багдадом, Испаганью, Стамбулом Восточной Африки. Он представляет громадный рынок, на который стремятся из внутренней Африки торговцы слоновою костью. На этот рынок доставляются: копайская камедь, кожи, орхилла, строевой лес и черные рабы из Африки. Багдад славился своими шелковыми базарами, Занзибар славится своими базарами слоновой кости; Багдад торговал некогда драгоценными каменьями — Занзибар торгует копайскою камедью; в Стамбул доставляли черкешенок и грузинок — в Занзибар привозят черных красавиц из Угийова, Угиндо, Угого, Униамвези и Галла.

Торговля производится здесь тем же способом, как и во всех магометанских странах, т.е. способом, который был в употреблении еще до рождения Моисея. Араб никогда не меняется: он принес сюда с собою обычаи своих предков. Здесь он настолько же араб, как в Москате или в Багдаде: всюду за ним следует его гарем, религия, костюм и вооружение. Никакие насмешки негров не могут убедить его переменить свои привычки с переселением в Африку. Но страна не приняла восточного характера; араб не в состоянии был изменить атмосферу, страна имеет полуафриканский характер, а город полу-арабский.