Как я ловил диких зверей

Пока я ожидал в кампонге окончания изготовления моих ловушек, я заметил там одного туземца со шрамами на лице, который держался как-то в стороне от других. Омар рассказал мне, что его зовут Кассин и он болен странной, очевидно, нервной болезнью, которая выражается в потере власти над собой. Например, если при нем произносилось определенное слово, это заставляло его вскакивать и кричать, или же, если вдруг кто-нибудь громко вскрикивал и делал вид, что начинает драться, больной немедленно издавал такое же восклицание, начинал избивать всех окружающих и не мог никак остановиться, пока не пройдет припадок. Когда припадок кончался и Кассин приходил в себя, он начинал горько упрекать шутника, вызвавшего этот приступ.

Омар засмеялся, когда я спросил у него, откуда у старика такие шрамы. Он сказал: «Кассин не из нашего кампонга. Он с севера. Он из «племени пиратов» или, вернее, его остатков. А когда-то это были самые жестокие, наводившие ужас по всему побережью Борнео пираты».

Он позвал Кассина и приказал ему рассказать туану, как он был пиратом под предводительством раджи Сэида Рахмана и каким образом раджу и его пиратов уничтожили. Беззубый рот Кассина расплылся в улыбке и его единственный глаз засверкал, когда старик уселся перед нами на корточки, чтобы рассказать свою историю. Другие туземцы столпились вокруг нас. Даже женщины и ребятишки бродили поблизости, надеясь услышать, как Кассин будет рассказывать о своих пиратских и разбойничьих днях. Потому что они — сущие дети в своем суеверии и поклонении героям — считали Кассина заклинателем, не боящимся никакого ханту (духа). Кроме того, сами они были уроженцы джунглей, редко попадали на берег моря и страшно любили рассказы о морских приключениях.

— Кассин, — сказал Омар, — расскажи, в какой части Борнео был ваш кампонг, сколько народу было у вашего раджи, сколько морских судов, и что вы делали, когда нападали на какой-нибудь корабль и брали в плен матросов. И про сухопутные набеги… Про все ты расскажи туану, что вспомнишь.

Кассин кивнул головой, приговаривая:

— Би, туан, би! (Хорошо!) — Потом он положил в рот «сери» и начал свою историю. Я хотел бы передать ее его словами: рассказ был полон картинных выражений; эти люди видят вещи по-своему и выражают их тоже своеобразно. Но после стольких лет я могу только пересказать содержание его рассказа.

«Когда мне было двенадцать или тринадцать лет, — начал Кассин, — меня вместе со всеми женщинами, детьми и рабами нашего кампонга захватил во время своего налета Сэид Рахман и увел в свое укрепление на северном берегу Борнео. Люди племени Сэида Рахмана были самые могущественные пираты в этих водах. Сэид Рахман был раджей над четырьмя тысячами подданных. Говорили, что жизнь его заколдована, у него был амулет, который хранил его от всякой опасности. У него было двенадцать военных судов, каждое восьмидесяти футов в длину и в семьдесят весел. А шесть из них имели по две четырехфутовые медные пушки.

Не было такого торгового судна, на которое он боялся бы напасть и увести в плен, а когда это случалось, груз и все ценное он забирал себе, капитана убивал, а матросов обращал в рабство. Потом он сжигал корабль. В этих водах мало судов принадлежало белым. Он собирал дань с каждой лодки, главным образом с китайских джонок; с этих он всегда получал богатую добычу. Китайцы сражались храбро: из них половина сами были пираты. Они привязывали к бортам сети из ратана, чтобы помешать нам брать их на абордаж, и лили на нас кипяток и кипящее масло, когда мы приближались. Я так потерял глаз из-за одного китайца. Но он заплатил мне за это своей головой.

Для Сэида Рахмана было все равно — большое судно или маленькая лодка, он одинаково нападал и на те и на другие. Однажды он напал на английское судно, убил капитана и офицеров и сжег корабль. Но это не прошло ему даром. Вскоре его укрепление разрушили, его самого казнили, а народ его рассеяли по всем концам страны. Вот как это было.

Английский капитан и собственник судна в сто пятьдесят тонн вышел в одно утро из Биуни с грузом, за который было заплачено наличными. Сэид Рахман, прослышав, что у капитана на борту с собой много денег, решил взять его в плен. Не отошел корабль и пяти миль, как Сэид Рахман напал на него на четырех семидесятивесельных судах. Англичане пробовали сопротивляться, но что могла поделать горсточка людей с тремя сотнями вооруженных пиратов?.. Сэид Рахман привязал сына капитана к якорю и пригрозил капитану, что, если он не отдаст ему денег или не скажет, где они спрятаны, он спустит мальчика на якоре в воду. Капитан отрицал, что у него на судне есть деньги. Тогда Сэид Рахман без долгих слов выбросил мальчика в море, а капитана подверг жестоким пыткам. Он пытал его в продолжение многих часов. Отрезал ему пальцы, сустав за суставом, подверг его неслыханным зверским истязаниям, наконец оставил окровавленное бездыханное тело на палубе. Все офицеры были перебиты, а туземные матросы забраны в плен. Потом корабль подожгли и покинули его.