Как я как бы забеременела (сборник)

Ныло от удара плечо, подошвы ног саднили от насыпанного в ботинки мусора. Сумка с оторванным ремнём выскальзывала из рук. От безысходности и заброшенности «икроносец» сел на кучу мусора и заплакал. С самого детства не плакал он такими жалобными слезами.

Его, тогда шестилетним ребёнком, родители не взяли с собою в соседнюю деревню на свадьбу к Розке, мамкиной младшей сестре, а оставили с бабкою.

– Мал ещё ездить по свадьбам, – сказали родители, чем до глубины души обидели пацана.

Тогда он горько и безутешно плакал. А бабушка сказала:

– Не плачь внучек, ты думаешь, на свадьбе интересно? Да ничего там хорошего нет. Вот вырастешь, женишься, и всё узнаешь сам.

Тогда слёзы быстро высохли, и он утешился.

А сейчас его никто не утешит. Сидящего на куче мусора, в чужом городе, в темноте, среди глубоких траншей и надолбов. И тут в окнах вспыхнул свет, сразу стало светлее и Мишка перестал плакать.

Встал, отряхнулся, решив прекратить напрасные поиски дома с цифрой пять. Присмотрев более-менее приемлемую тропинку, с опаской двинулся в сторону автобусной остановки, обозначенной в ночи уличными фонарями.

Он вновь приехал на железнодорожный вокзал. Выбравшись из автобуса, подоткнул на плече надорванный рукав и двинулся к зданию вокзала. Вспомнив о «Горячей еде и холодной воде», решил на всякий случай взглянуть на ларёк.

А вдруг? Но всё было по-старому. На окне красовалась «грамота»: «Пашла па дилам, преду черес пять менут». Изучив сообщение, Мишка грустно поплёлся в здание вокзала.

Все электрички в сторону его родного дома давно ушли, следующая – лишь завтра днём в одиннадцать часов. Он подошёл к свободному креслу в зале ожидания и устало опустился в него, не заметив, как рядом сидевшие пассажиры шарахнулись в сторону. Не до того было.

Мишка умирал от голода. Не шутка, целый день на ногах и ни крошки во рту.

Есть хотелось так, что кишки выворачивало наружу. Завёрнутые в газету нетронутыми три круто сваренных яйца, положенных мамкой, и ломоть хлеба притягивали его сильнее, чем магнит железо.

Поставив сумку с оборванным ремнём на колени, отряхнул её от мусора и глины, расстегнул замок, и только сейчас вспомнил о гостинце Кузьмича Находкинскому куму. Это был полуметровый отлично закопчённый жирнущий лосось. У Мишки потекли слюни, так ему хотелось есть. Ножа у него, естественно, не оказалось, оторвать голову руками, либо хвост у великана, вряд ли удастся. Мишка решил голову зверя отделить простым древним способом – отгрызть зубами.

Только разинул рот, нацелившись на лакомство, которое держал перед собою обеими руками, как услыхал:

– Предъявите ваши документы.

Мишка так и остался сидеть с рыбиной в руках и разинутым ртом, приготовившись вонзиться голодными зубами в загривок лосося. Перед ним стоял милиционер с «добрыми» глазами и увесистой дубинкой в руках, которой выразительно похлопывал по своей ладони.

Проверив паспорт у парня, не ушёл, а спросил: каким, дескать, образом тот оказался на вокзале, и почему в таком непотребном виде сидит в кресле зала ожидания.

Пришлось «икроносцу» в урезанном варианте поведать милиционеру свою «одиссею».

– Пошли со мной, – сказал милиционер, опуская дубинку.

– Вы меня арестовываете?

– Поужинаешь нормально, – человеческим голосом сказал страж порядка. – У нас есть хлеб и сладкий чай.

Мишка, затолкав рыбину в сумку, поплёлся вслед за милиционером.

– Вот видишь, – услышал он за спиной женский голос. – Я же говорила, что это подозрительная личность. Просто так милиция не забирает людей.

В дежурной комнате железнодорожного отделения полиции оказались ещё два милиционера. Мишка поздоровался.

– Проходи, Михаил, садись за стол, – сказал его конвоир. – Давайте, ребята, быстро сообразите кипяток, будем ужинать, – обратился он к собратьям, застывшим в изумлении от «явления Христа народу». Однако шустро кинулись исполнять приказ старшего по званию.

– У меня тут хлеб и три яйца, мамка дала в дорогу, да вот не удалось перекусить. Есть хочу, спасу нет, – выкладывая на стол свёрток, пояснил милиционерам их неожиданный то ли гость, то ли арестант. – Здесь вот Кузьмич, ну, наш председатель, передал куму гостинец. Думаю, везти его назад нет смысла. Давайте рыбу съедим. – Мишка вытащил из сумки жирнющего копчёного лосося.

Стражи порядка кинулись облагораживать стол к трапезе старыми пожелтевшими газетами. На них и положил Мишка невиданное чудо. Запах пошёл такой, что у голодных, как и Мишка, дежурных закружились головы. Обычно голод они утоляли бледно заваренным чаем с чёрствым подольским хлебом.

А тут!!! Мать честная!

Пока Мишка от глины и грязи отмывал руки в указанном санузле, служивые в миг раскромсали рыбину, и, не дождавшись хозяина, хотя какой Мишка хозяин, коль рыбина Кузьмича, схватили по здоровенному куску, и принялись рвать зубами, едва ли не с кожурой и костями. Зубы-то молодые, всё перекусят. Было бы что кусать.