Как я был волком

– Не представляешь, как здорово кому-то нравиться. – Тома с укором толкнула меня своим плечиком.

Хмуро глядя вдаль, я сделал неопределенное движение: как бы развел руками, но только обозначил действие, поскольку лень было поднимать руки целиком. Да, не представляю. Или нет, не представляю. Или представляю. Какая разница?

Над нами нависали скалы, пройденные с таким трудом. Вокруг слышалось чавканье, визги, рык. Кто-то уже выяснял отношения. Еще кого-то учили субординации.

В странной задумчивости рядом с нами остановился молоденький самец. Не то, чтобы совсем юный, но старше нас, как минимум, на несколько лет. Я прозвал его Живчиком, поскольку никогда не видел сидевшим на месте. В пещере он постоянно находил себе занятие. То играл с мелкими, то приставал к взрослым, требуя бороться. Всегда бывал поборот, но проходил неплохую школу. Частенько получал звонкие оплеухи. Иногда сам умудрялся дать кому-нибудь затрещину. Тогда он сразу падал на спину: извиняюсь, вышло случайно, не бейте сильно. Не били. Признал покорность – что еще нужно? То, что подрастает будущий конкурент, во внимание не принимали. Пока не опасен, и ладно. Здесь жили настоящим.

Живчик потянулся к Томе рукой.

– Грр! – ощетинился я, прыгая на четвереньки и кривясь в боевом оскале.

Живчик одурело поглядел на меня. Просто не понял. Как это? На него, набирающего силу самца, огрызается какая-то мелюзга?!

Тома отшатнулась, прячась за дерево. С соседнего дерева очумевшими глазами на происходящее глядел Смотрик.

– Гррр! – Живчик приподнялся надо мной, показывая мускулы.

По всем правилам я должен признать моральное поражение и отползти.

– Гррррр!!! – взревел я, пригибаясь к земле для прыжка.

Живчик оглянулся. Никому до нас не было дела, всем своих забот хватало. Еще раз посмотрев на меня, ждущего боя, он важно развернулся и побрел к воде. Типа, не очень-то хотелось. И вообще, у него дела, а мы отвлекаем.

– Что, здорово кому-то нравиться, ага? – морально укусил я бурно дышавшую Тому.

– Я имела в виду… – Ее голос изменился: – Смотри!

Далеко в долине вился дымок.

Люди. Люди ли? Какие люди? Я видел разных. Одни хотели меня убить по закону, другие похитили и могли убить без закона, третьи вообще не совсем люди и убить могут в любую секунду. Кого мы могли встретить в горах?

Вожак рыкнул продвижение дальше, стая поднялась.

– Думаешь, мы идем туда? – тихо спросила Тома.

Я пожал плечами.

Значит, в горах живут люди. Как минимум, они знают огонь. Еще дальше за горами тоже кто-то живет. О них говорила Деметрия. Может, плюнуть на все и рвануть туда, в неизвестность? От стаи можно отстать… но, к сожалению, недалеко. Вожак успевает следить за всем, на ровной местности он легко догонит. Нужно найти место как у той отвесной скалы, где Тома чуть не убилась.

О чем я? А как же Малик, Шурик, дядя Люсик? Теперь мы отвечаем не только за себя.

А если те, в долине – пожиратели? Людоеды, как говорили, вторя друг другу, Гордей и Варфоломея.

Желание глупо рисковать улетучилось.

Стая спускалась к горному озеру – большому, в новых местах еще не виданному. Возможно, там даже глубоко, в отличие от лужеподобных озер страны башен. Рядом с водой виднелось сооружение, рябившее в глазах. Я никак не мог понять, отчего такой эффект.

– Что это?

– Никогда не был на море? – улыбнулась Тома. – Сушильня для рыбы.

Точно. Сотни и тысячи рыб и рыбешек угадывались в непонятном мельтешении. Еще пару часов стая добиралась до сушильни, потом осторожно озиралась, принюхивалась. Затем состоялся набег. Быстрый, решительный, успешный. Людей у сушильни не оказалось. Каждый человолк хватал по паре-тройке вывешенных сушиться больших рыбин и пускался наутек. Мы с Томой тоже.

Через минуту стая карабкалась вверх по склону. Если так спешат, значит доводилось сталкиваться с хозяевами рыбы. То есть, хозяева могут задать перца могучему зверью, которое не боится ни волка, ни рыкцаря. Значит…

Значит, людей в горах много, и у них есть оружие. Или их мало… но у них есть серьезное дальнобойное оружие. Учтем на будущее. А пока не следует забывать: на расстоянии никто не отличит меня и Тому от прочего зверья, и удачный выстрел положит конец надеждам.

Довольная стая заночевала у того же водопада. Трофеи сложили в общую кучу, несколько высокоранговых самцов окружили ее своими телами, не доверяя никому, включая друг друга. Не завидую тому, кто покусится на добычу.

В горах солнце закатывается быстро. Оно почти падает за горизонт. А еще – на высоте холоднее. Значительно холоднее. Мы это почувствовали. Все кучковались, жались, сворачивались клубком. Мы с Томой прижались друг к дружке, даже обнялись, увеличивая площадь соприкосновения. Раньше мы так не делали. Но раньше не было так холодно.

– Один индеец под одеялом замерзает, – вспомнил я фразу-довод из очень старого фильма. – Два индейца под одеялом не замерзают.

– Логично, – откликнулась Тома, сильнее вжимаясь и кутаясь в мои объятия. – Особенно, когда одеяла нет.