Как я был великаном (сборник рассказов)

— По-моему, ты просто сторонник их эмансипации.

— Ну и что, разве они ее не заслуживают? — возразил Марлен, уязвленный в своих лучших чувствах.

Хольст велел нам вооружиться. Марлен снова вызвался охранять дископлан.

— Дело в том… я уже приспособился тут… — смущенно объяснил он. — К тому же тристанцы не роботы, следовательно, мне там делать нечего… А что передать на базу, если мне придется вернуться одному?

— Скажи, чтобы за нами послали кого-нибудь похрабрее, безжалостно отрезал доктор. — Мы его тут подождем, живые и невредимые.

Мы приблизились к тристанцам, стараясь двигаться бесшумно, чтобы не испугать их. Но эта мера предосторожности была ни к чему — они не обращали на нас ни малейшего внимания.

Мы подошли к печи. Это был конус высотой метров пятьдесят, из которого валил густой черный дым. У его подножия было нестерпимо жарко. Несколько тристанцев неустанно подносили темные кубики из громадной кучи и подбрасывали их в огонь. Мы обошли сооружение кругом. С задней стороны печи тянулся длинный желоб, по которому раскаленная стекловидная масса стекала в глубокую яму. Несколько рабочих наполняли ею цилиндрические посудины и ставили их в ряд. Гуськом подходили другие тристанцы, на спинах у них были укреплены какие-то подставки, на которых они переносили порожние посудины. Двое или трое рабочих слабенькими передними конечностями поднимали полный сосуд, ставили его носильщику на подставку, и тот с явным напряжением тащился к большому зданию, что находилось метрах в двухстах от печи. Непрерывной вереницей тянулись рабочие туда и обратно.

Доктора уже невозможно было удержать. Он шагнул и преградил путь одному из тристанцев. Тот обошел его, не выразив никакого удивления. Удивлены были мы: вереница носильщиков изогнулась, один за другим они молча обходили доктора и равнодушно тащились дальше.

Доктор протянул руку к одному из них. Хольст, стоявший рядом со мной, издал предостерегающий возглас. Но в этом не было необходимости. Тристанец не уклонился, стерпел прикосновение человека, вернее, вообще не обратил на него внимания, не остановился, как это сделала бы на Земле даже собака. Он продолжал следовать своим путем, словно доктора вовсе и не было рядом.

Доктор вернулся к нам совершенно обескураженный.

— Послушай, — сказал я, — они вообще видят?

— Глаз у каждого из них есть, — сказал доктор. — Вернее, глаза… возможно, даже несколько глаз в одном… Безусловно, это действующий орган у них на лице. А под глазом имеется выступ — это ноздри.

— Или рот.

— Нет, не рот. Они дышат посредством этого выступа, в определенном ритме. А знаете, где у них рот? На переднем конце корпуса. Черт возьми, если вдуматься, они очень похожи на нас.

— Гм, благодарю покорно, — поклонился я.

— Не благодари, а лучше сравни. Орган зрения у них, как и у нас, находится на лице, дышат они воздухом, и тем же воздухом, что и мы, принимают пищу — в общем, очень похожие на нас организмы. Но дело не в этом. Их поведение… должны же были они меня заметить!.. Они меня обошли, стало быть, видели препятствие…

— Вот именно, препятствие, — докончил я. — А что, если они приняли тебя за препятствие, за что-то неопределенное? Может, они просто очень близоруки?

— Как же в таком случае они работают?

— Ну, такую работу, по-моему, можно делать, даже если…

— Давай проверим.

Поведение этих существ совершенно нас заинтриговало.

Мы шагали вдоль вереницы носильщиков, совсем близко от них; одна группа рабочих двигалась рядом с нами, другая навстречу.

Вот и здание.

— Машины! — воскликнули мы, очутившись на дороге.

Из темного помещения доносился равномерный шум и лязг. Около здания носильщики выливали жидкость в желоб, по которому она текла в цех. На стенах цеха торчали какие-то загнутые кверху трубки, из которых выходил газ, горевший тусклым, зеленоватым пламенем…

В этом жутком полумраке, в невыносимом смраде двигались десятки существ. Все это живо напомнило мне рабский труд, каким я представлял его себе в давно минувшие времена на Земле. То, что впоследствии принесло человеку облегчение и прогресс, сначала поработило его.

Мы вышли на свежий воздух. По обеим сторонам входа были укреплены полупрозрачные шары, похожие на фонари, но они не светились.

Мы двинулись вдоль здания, чувствуя себя чем-то вроде призраков: мы ходим, а нас не слышат и не видят.

Темнело. Контуры здания расплывались в густеющих сумерках. Мы дошли до конца цеха. Там тоже был широкий вход с двумя шарами по бокам. Доктор заинтересовался ими.

Из цеха то и дело выезжали какие-то грубо сколоченные тележки на валиках вместо колес. Каждую тележку толкали два тристанца. Они везли готовые изделия, а может, полуфабрикаты. Похоже, это завод пластмасс, только выпускаемые изделия отличались особой прочностью.

Доктор бесцеремонно протянул руку к одной тележке и, взяв изделие, подошел к нам. Рабочие не возражали.

Это был прозрачный и довольно эластичный цилиндрический сосуд литра на два с трубкой на дне.

— Ну, что? — спросил доктор.

— Где я мог его видеть? — вслух подумал я.