Как я был пособием

– Ррр? – после легкого недоуменного молчания донеслось оттуда.

– Рр! – успокоил я.

Затем я повернулся к солдатам:

– Свободны. Дальше мы сами.

– Вы что, – чуть не онемели они, – разговаривали с… этим?

– Это же почти домашний зверек, – объяснил я как мог. – Сладить можно с кем угодно, если подойти по-хорошему. Уберите оружие.

– Оно людей ело!

В разговор вступила Тома, смущенно покосившаяся на Юлиана:

– Оно – юная заблудшая душа, которую судьба загнала в жуткие условия. Спасибо за все, воины, вы свободны. Можете догонять своих.

– Алле хвала! – прощально грянуло над горами.

Стукнули о землю вертикально поставленные копья, и чужие бойцы откланялись.

– Что будем с ней делать? – прошептала Тома, косясь на застывших бойников и возницу.

– Не знаю, – честно признался я.

– Думаю, нужно освободить животное от сети и переместить в клетку, – громко уведомил папринций.

– Это мы понимаем, – наклонилась к нему Тома. – А потом?

– О том, что делать потом, стоило подумать прежде, чем отпускать солдат.

– Рр! – жалобно хныкнула в камнях Пиявка.

– Ты отпустил, ты и придумывай, – объявила мне Тома и развернула коня. – Помогите моему невестору извлечь животину и переместить в клетку!

Бойники сделали шаг вперед.

– Гррр! – испуганно-агрессивно донеслось из пещерки, и Пиявка забилась в самую даль.

– Не подходите! – остановил я бойцов, которые и сами особым желанием не горели. – Откройте клетку и отойдите как можно дальше. Кто на конях, вообще скройтесь из виду.

– Все назад! – ужала Тома мою речь до двух слов и первая показала пример.

Никто, собственно, и не возражал.

Правило Аль-Капоне гласит, что добрым словом и пистолетом можно добиться большего, чем просто добрым словом. Я же решил рискнуть.

– Ррр! – позвал я, склонившись над выемкой:

– Ррр! – с восторгом принеслось оттуда и вскоре ткнулось в меня, чуть не опрокинув.

Оставшаяся без стаи Пиявка безудержно радовалась знакомому лицу. А может лично мне – я ведь весь из себя такой замечательный и неповторимый. Прямо нарасхват. Если, конечно, полтора десятка царевен не ошибаются. Теория больших чисел мне лукаво благоволила, а вот психология не стеснялась – нагло гоготала в лицо. Без конкуренции, дескать, и индюк павлин. Типа, не я хорош, а чужие представления обо мне. Жаль, нельзя услышать мнение родителей. Нормальные родители детей перед посторонними хвалят, а в глаза ругают, а если наоборот, то ребенок для них не личность, а игрушка, и нужен он лишь для воплощения собственных родительских мечт. Мне с моими папой и мамой повезло. Меня ругали. Обожаю своих родителей.

Пока мысли в мозгу облизывали собственную исключительность, снаружи меня хотела лизнуть ошалелая человолчица. Розовый язык пытался достать из опутавшей сети. Тянулись обнять стянутые лапки. Жилистое тело извивалось, оправдывая имя (хотя, если вспомнить, Тома наградила им самочку за то, что морально присосалась, а вовсе не).

Подхватив зверюгу под талией, чтобы не свалилась на застрявших в веревочной массе конечностях, я дотащил ее до телеги с клеткой, открытой настежь.

– Рр! – указал я на телегу.

Пиявка пугливо сгорбилась, попятилась, попыталась отпрыгнуть. Подобрав шмякнувшееся на землю и чуть не укатившееся под уклон съежившееся тело, я впихнул его в клетку головой вперед и в несколько приемов окончательно затолкал вместе с сетью. Замком служила клиновидная чурка-распорка. Прежде, чем запереть, я осторожно распутал сеть, и, с последним рывком, левой рукой выдернул сеть наружу, одновременно правой захлопывая створку и заклинивая конструкцию.

– Ррр? – Пиявка удивленно склонила голову, стоя на четвереньках посреди тесного продуваемого сооружения. Свалявшиеся патлы лезли ей в глаза, в рот, растрепанно свисали и смесью блондина-ежа со спрутом торчали во все стороны. Некогда бывшие русыми, волосы потеряли не только цвет, но и форму, теперь они представляли собой некую невообразимую единую субстанцию.

– Потерпи немного, скоро будем дома. – Взмахом руки я позвал всех обратно. – Там разберемся, что с тобой делать.

Дома. Ха. Сколько раз мне еще предстоит менять наполнение этого термина?

Сказал – термина? Как же я толерантно обозвал святое понятие.

Глава 6

На обратном пути, едва растянувшаяся колонна вошла в лес, не сгустились, а просто упали сумерки. Как занавес в театре. Ночь – не время для путешествий в местном мире, поэтому на первой же поляне был организован привал. Хор шумевших крон иногда открывал мутную, но довольно яркую луну. Бойники, глянув на небо, почему-то всполошились и принялись готовить лагерь чуть ли не бегом. Заполыхал костер, на нем забулькал котел, в котле вовсю варилось нечто бесподобно пахнущее счастьем. Желудки вспомнили, что с утра брошены на произвол судьбы. Цариссита не напомнила, подчиненные стойко терпели. Не намекать же начальству об очевидном. Оказывается, намекать надо. Точнее, надо говорить в лицо, без намеков: жрать людям нужно, хотя бы иногда.

Поняв, что моя помощь не требуется, и все будет сделано само собой, я присел к костру. Рядом плюхнулась на траву Тома.