Как я был пособием

– Молчать!

Нас охраняли. Что ж, помолчим. Юлиан расположился бок о бок со мной – в такой ситуации чувствовать плечо товарища просто необходимо. Потянулись часы ожидания. Иногда удавалось подремать, в остальное время мучили мысли. То мечталось о Зарине, то оптом слались проклятия на свои глупость, невнимательность и нерасторопность, то грезилось, как я разобрался бы с напавшими, будь у меня оружие и поднимись вовремя мое лицо вверх. Иногда я ставил себя на место Томы: что она сделает, когда обнаружится наше отсутствие? Отправит погоню? Куда? Если б знала куда, давно была бы здесь. И еще: куда делся дядя Люсик, и откуда взялся Юлиан?

Сверху, над потолком нашего подземелья, что-то происходило. Что там делали, о чем говорили – неизвестно, до нас долетал только гул от шагов. Пару раз покормили какой-то бурдой, для чего сняли мешки, но завязали глаза. Еще выводили на природу в кустики. Время шло, ничего не происходило. Попытки заговорить пресекались ударами хлыста.

В какой-то момент я проснулся от странного звука – слышались шаги человека, который не хотел, чтобы его обнаружили. Шаги приблизились вплотную, некто застыл у самых ног. Спасение?

Нет. Путы никто не резал, мешки остались на головах.

– Кто здесь? – тихо спросил я. – Что вам надо?

Ответа не было. Неизвестный оставался на месте и стоял так несколько долгих минут, иногда безмолвно переступая с ноги на ногу. Потом шаги удалились. Кто это был, чего хотел, зачем смотрел? Еще одна загадка плюсом к все возраставшему вороху прочих.

Ощущения подсказывали, что, кажется, наступило утро. Или еще одно утро. Я потерялся во времени. Связанное тело ломило. Новые шаги сопровождались дискуссией, которая очень взволновала, поскольку непосредственно касалась нас. Людей в подземелье собралось достаточно много, не меньше десятка, об их количестве можно было судить по шагам и дыханию. Большинство молчало, разговаривали двое мужчин.

– Что с ними делать? Прибить, чтобы не выдали?

– Нет.

– Здесь держать нельзя, помещение скоро понадобится.

– Возьмите слово, что не расскажут, и отпустите.

– Ты им поверишь?!

– Вот этому поверю. – Последовал указующий пинок в мое бедро. – Он мне жизнь спас.

Кому это я жизнь спас? Вы не обознались? Голос абсолютно незнакомый. Еще можно допустить, что кто-то из недавних мародеров объявился, с которыми мы от волков защищались, но не слышно ни басовитой гулкости здоровяка, ни шепелявости Немца, ни картавости раненого.

– Эй, как там тебя, – новый толчок ноги показал, что обращаются ко мне, – долг платежом красен. Я спасу твою жизнь в обмен на обещание не говорить, где ты был.

– И моего товарища, – втиснул я.

– Само собой, нам меньше неприятностей, но он тоже даст слово, а ты поручишься за него головой.

– Ручаюсь. Тем более, что мы действительно не знаем, где находимся.

В голове прокручивались разные варианты в отношении говорившего. Почему я не помню голоса, если человек утверждает, что он мой должник? Или мы не разговаривали? Или меня все же спутали с кем-то? Если последнее, то весьма удачно спутали, почаще бы так.

– Когда спросят, скажете, что в лесу вас ограбили и связали рыкцари.

– Даю слово.

– Хорошо. Теперь несколько вопросов. Как тебя зовут?

Он этого не знает… или желает удостовериться? Вранье в нашем положении ни к чему хорошему не приведет.

– Чапа.

– Твоего приятеля?

– Юлиан.

– Кто вы?

– Невесторы царисситы Томы Варфоломеиной.

Невдалеке кто-то ахнул, второй голос произнес: «Я же говорил». Титул «цариссита» еще некоторое время погулял на заднем плане, за спиной того, кто со мной разговаривал.

Допрос продолжался:

– Зачем следил за нами?

– Отвечал за безопасность отряда, среагировал на возможную опасность. Я не знал, куда и за кем иду, просто увидел движение в ночи. Вы бы тоже так сделали.

Ответа не последовало. Шаги удалились. Сказанное посчитали достаточным.

Время снова потянулось как сыр на горячей пицце. Кто они, похитители? Зачем деревенский житель бежал к ним ночью? Если нес информацию, то живы ли теперь гости деревни – царевны, Тома и папринций?

Бок ощутил касание чужого сапога.

– Вставайте.

С мешком на голове меня подняли из подземелья и повели куда-то, направляя то руками, то острым оружием. Ног вокруг двигалось много. Ступни ощущали то траву, то камень, то крепкие корни деревьев. Направление постоянно менялось. Время тянулось невыносимо, силы кончались. Наконец, процессия остановилась. Позвоночник от толчка в грудь ударился об оказавшееся сзади дерево, тело ощутило, как его оплетает шершавый удав веревки, который стягивался и с каждым новым оборотом все больше врезался в плоть.

Вскоре шум утих. Некоторое время ничего не происходило. Ни слова, ни вздоха, ни шороха.

– Ау, есть кто живой?

– Я есть, – донеслось из-за спины.

– Юлиан, – я толкнул плечом товарища, привязанного к дереву с обратной стороны, – чуешь еще кого-нибудь?

Трудно принюхиваться с мешком на голове. Юлиан долго старался, совмещал нюх со слухом, умножал на интуицию. Наконец, прозвучало:

– Нет. Похоже, все ушли.

Я принялся перетирать веревку на руках о ствол дерева.

– Как ты оказался в плену?